Покорение Казани и зарождение Оренбургского казачества

Когда и откуда пошло казачество, никто толком не знает. Известно лишь, что в XIV веке оно уже существовало, а в XV веке казаки несли в России вначале вели­кокняжескую, а затем царскую службу. Ле­тописи свидетельствуют о том, что услуга­ми казаков довольно широко пользовались Дмитрий Донской и Василий Темный для борьбы с казанскими и крымскими татара­ми, совершавшими грабительские набеги на Русь. Чтобы поставить предел этим набегам, князь Дмитрий Донской в 1376 , а его сын Василий Дмитриевич в 1395 годах посылают войска в Казань. Вместе со стре­лецкой ратью на штурм казанской крепос­ти идут казаки. Они наголову разбивают та­тар, уничтожают их столицу, и Казань пос­ле этого почти 40 лет лежит в руинах. Но в 1437 году хан Золотой Орды Улу-Махмед восстанавливает ее, а еще два года спустя неожиданно появляется с войском под Москвой, сжигает Коломну и ряд других селений, а в 1445 году одерживает победу над княжеской ратью и берет в плен великого князя Василия Васильевича. При восшествии на престол Ивана IV Грозного борьба с казанскими «ворами» - так на Руси называли захватчиков, повелась последовательно и решительно. Молодой царь трижды выступал в походы на Казань. Первые успеха не имели. Из-за плохой по­годы осада крепости не состоялась, но кое-что все-таки удалось сделать  - в устье реки Свияги Царь Московский заложил город Свияжск. Построение Свияжска в 32-х вер­стах от Казани стало важным шагом к пол­ному покорению Казанского Царства.

16 июня 1552 года Иван Грозный высту­пил в третий поход на Казань. Свое реше­ние он объясняет следующим образом:

«Ни за что не могу терпеть более, чтобы гибли христиане, преданные мне от Хрис­та моего и за которых я должен буду отдать отчет; относительно же других врагов на­ших уповаю на того же милосердного Бога, который творит все по своей воле: если Он увидит непоколебимую нашу веру, то он всех нас избавит».

Решено было отправить по воде рать, «наряд» (артиллерию), запасы ,для царя и всего войска, а самому государю идти по­лем. На протяжении всего пути от Москвы до Свияжска сторожевая и разведыватель­ная служба были поручены казакам.

16 августа войско достигло Свияжска. куда пришли как к себе домой, потому что туда было привезено Волгой каждому вое­воде множество всяких запасов, кроме того. явилось бесчисленное множество купцов с различными живностями и товарами, так что здесь можно было найти все, что только душа пожелает. Свияжск стал базой, плацдармом для наступления на Казань.

Время стояло дождливое, воды в реках прибыло и потому потребовалось строить на Казанке новые мосты. К 20 августа все было готово, и царь Московский перепра­вился через речку на казанские луга. Здесь он ждал ответа от казанского царя на свою грамоту в которой предлагал сдать кре­пость без кровопролития. Наконец, казаки доставили ему пленного татарина с ответ­ной грамотой полной скверных и оскорби­тельных слов в адрес царя благочестивого и веры православной. В заключение Казан­ский царь Едигер нагло заявлял, что он го­тов встретить «дорогих гостей» и что не­верным никогда не взять хранимой Алла­хом крепости.

Казань была сильной крепостью, защи­щенной самой природой. Курбский так описывает местоположение, занимаемое ею:

«Город Казань, - говорит он, - в великой крепости стоит: с востока от него идет река Казанка, с запада Булак, чрезвычайно ти­нистая и непроходимая, которая, протека­ет под самый город, впадает под угольной башней в Казанку, а течет из озера Бабана, кончающегося приблизительно на полвер­сты от города. Лишь только переправишь­ся через эту речку, там между озером и го­родом лежит с Арского поля гора очень кру­тая и трудная для восхождения; а от той реки около города ров копан, очень глубо­кий, даже до озера Поганого, которое ле­жит под самой р. Казанки, а от Казанки гора так высока, что трудно для глаз взглянуть на нее: на этой - то горе стоит город и пала­ты царские и мечети каменные, очень вы­сокие, числом, помнится, пять, где их умер­шие цари клались».

Прибавьте к этому 30 000 отборных удальцов, засевших за ее прочными стенами, - и будет совершенно напрасно распространяться о том, сколько труда и мужества требовалось, чтобы сло­мить такую твердыню.

Казань стояла, как пустая, когда подсту­пило 150-тысячное войско, с тем чтобы ок­ружить ее со всех сторон: не только никого не было видно на ее стенах, но не было слышно даже голоса человеческого, так что многие обрадовались, думая, что Казанский царь, при виде такого многочисленного неприятеля бросил город и ушел со всеми жителями в лес. Но они глубоко ошиблись: передовой полк под начальством Юрия Пронского и Федора Львова, состоящий из 7000 человек, стал переправляться по на веденному мосту через тинистый Булак, чтобы, пройдя мимо крепости, занять назначенное ему место на Арском поле, как вдруг из города выскочило 5000 конных и 10 000 пеших татар и ударило по русским. Мгновенно завязался бой, который мог бы кончится для небольшого отряда полным поражением, если бы вовремя не подоспе­ли на помощь боярские ратники. С прибы­тием подкрепления русские переменили оборонительное положение на наступа­тельное и в свою очередь бросились на не­приятеля, сбили его с места и гнали до са­мых городских ворот, не обращая внимания на усиленную стрельбу с городских стен и башен. Много было в этой стычке посечено татар, много ранено, несколько десятков взято в плен, тогда как русские поплатились только небольшим числом раненых.

На другой день русскому войску пришлось выдержать большие испытания. С утра поднялась сильная буря, снесла поставленные палатки, в том числе царскую. На Волге разбило много судов с запасами. Рат­ники пришли в ужас, упали духом. Один царь твердо выдержал удар судьбы, сохранив полнейшее присутствие духа. Немедленно послал в Москву и Свияжск за съест­ными припасами и теплой одеждой, причем объявил твердое намерение в случае нужды зимовать под Казанью. Меж тем начались осадные работы; прежде всего нача­ли ставить туры, чему сильно препятствовали осажденные, и стрельбой с городских стен, и нечаянными вылазками. Нередко происходили жаркие стычки. В схватках этих, как замечено в летописи, всегда пада­ло больше басурман, нежели русских, в чем последние видели особенный знак мило­сердия Божия, чем получили новое под­крепление для свой храбрости.

26 августа (в пятницу) Иоанн велел сде­лать большое укрепление против казанс­ких ворот, для чего отправлен был воево­да Воротынский с турами, а князь Мстис­лавский со своим полком должен был ох­ранять его в случае нападения казанцев. Последние не заставили себя долго ждать. Лишь только русские стали приближаться к городу, как выскочили казанцы и завязался отчаянный бой. В ход были пущены пуш­ки. Сеча была великая и ужасная. По сло­вам летописца, нельзя было слышать чело­веческого голоса за пушечной стрельбой, пищальным громом, от крика и стона с обе­их сторон, от треска оружия «бысть яко гром великий и блистания от множества огня пушечного и пищального стреляния и дымного курения». Победа все-таки оста­лась за русскими. Татары принуждены были отступить в город. При этом стрель­цы с казаками стали вдоль городского рва, продолжая стрелять из пищалей и из луков, тогда как князь Воротынский устанавливал в это время туры и насыпал их землей в 50 саженях от города, между Арским полем и Булаком. Окончив работу, он велел стре­лявшим отступить и окопаться во рвах про­тив города. Понятно, как не нравилось ка­занцам такое близкое соседство русских, поэтому они в продолжение всей ночи со­вершали нападения на туры с целью вы­бить оттуда засевших стрелков, но все старания их были напрасными. Каждый раз атаки их отбивали и прогоняли в город. Много было побито в эту роковую ночь и с той и с другой стороны.

День 28 августа открылся по обыкнове­нию пушечной пальбой по городу и с город­ских стен, как вдруг произошла в русском войске тревога. Из леса густыми толпами высыпали на Арское поле татары и внезап­но напали на передовой полк. Немедлен­но была отряжена помощь, сам государь уже садился на лошадь, как дали знать, что татары прогнаны в лес и разбежались. От пленных узнали, что это приходил Япанча, князь из Засеки, о которой говорил Камай-Мурза, и что ему велено не давать рус­ским покоя своими набегами. И действи­тельно, Япанча строго исполнял приказа­ние: лишь только покажется на городской башне знамя (это был заранее условленный знак), тотчас, откуда ни возьмись, появлял­ся он со своими удальцами, а из города выс­какивали казанцы и бежали к турам, стара­ясь их уничтожить. Русскому войску стало намного труднее, нужно было постоянно быть настороже, так что, по словам Курбс­кого, войско совсем изнемогло от беспрес­танных вылазок из города, от наездов из лесу и от скудости пищи. Съестные припа­сы, уничтоженные бурей, страшно вздоро­жали. Войску и сухого хлеба некогда было наесться вдоволь; кроме того, почти все ночи ратники проводили без сна. На созванном по этому поводу совете было решено разделить войско на две части: одна должна была остаться при осадных орудиях, другая под предводительством князя Горбатого, «мужа зело разумнаго и почтеннаго», должна дожидаться, скрываясь за го­рой, выхода татар из лесу и сразиться с ними.

Неприятель не заставил долго себя дожидаться. Утром 30 августа татары высыпали на Арское поле и ударили на русских, которым велено было нарочно отступать, чтобы заманить противника ближе к турам. Видя, что русские без сражения бегут от них, татары уже рассчитывали добить не­приятеля, как вдруг из-за горы показывается 30-тысячный отряд Горбатого. Об отступлении нечего было и думать: волей-неволей татары должны были принять сра­жение, которое кончилось полным пораже­нием и обращением их в беспорядочное бегство. 15 верст русское войско преследо­вало татар. Наконец, по звуку трубы собралось на р. Килари, после чего вступило в лес, чтобы очистить его от укрывавшихся там татар. Потери с неприятельской стороны были чувствительными; не говоря об огромном количестве убитых, одних пленных приведено к Иоанну 340 человек. Пользуясь этим случаем, Иоанн еще раз попытался склонить казанцев к миру. От­ветом на такое предложение была целая туча стрел, пущенных с городских стен. Видя, что путем мирных предложений ничего не достигнешь, Иоанн решил дове­сти до конца начатую осаду и притом как можно скорее, потому что ко всем невзгодам, которые приходилось выносить войску, добавилась еще новая: пошли сильные дожди, превращая сухие места в болота.

31 августа, на другой день после Арского дела, он призвал к себе немецкого «размысла» (инженера), искусного в разорении городов, и приказал ему делать подкоп под Казань. Потом призвал перебежчика Камай-Мурзу и русских пленных, бежавших из Казани, и спросил у них, откуда в городе берут воду, ведь Казанка у них отнята? Те объяснили, что есть у казанцев тайник, ключ у берега реки Казанки, у Маралеевых ворот, и ходят к нему по подземелью. Ус­лышав это, царь немедленно отдал воево­дам приказ - «во чтобы то ни стало испортить путь их к воде», но после не­удавшейся попытки, воеводы до­несли государю, что под тайник можно подкопаться из каменной Даировой башни, в которой с са­мого начала осады засели наши казаки, так как путь к воде неда­леко от этой башни. Немедленно были посланы в Даирову башню воевода Адашев с размыслом, с тем, чтобы начать подкоп, но размыслу велено было на то дело ос­тавить учеников и только наблю­дать за их работой, а самому быть при большом подкопе, и когда оба подкопа будут готовы, сообщить о том государю. День и ночь рыли под тайник и через 10 дней под мост, через который казанцы хо­дили за водой. Сам князь Сереб­ряный с товарищами входил в этот подкоп, где своими ушами слышал разговор татар, шедших к ключу. Уведомили царя, который дал приказ - вкатить в подкоп 11 бочек «зелья» (пороху).

Утром 4 сентября, в то время как Иоанн объезжал город, внезапно раздал­ся оглушительный гром, и тайник был взорван, вместе с нескольки­ми казанцами, шедшими в это время за водой; взлетела на воздух и часть стены, причем в городе побито было мно­го народу камнями и бревнами, падавши­ми с огромной высоты. В то же время рус­ские, ожидавшие этой минуты, кинулись на городские стены, ворвались в самый город, где много побили татар и захватили в плен. На Казань это несчастье не могло не про­извести сильного впечатления. Среди ка­занцев образовалась партия, выражавшая желание прекратить осадное положение города добровольной покорностью Мос­ковскому государю, но большинство не хо­тело об этом и думать. Казанцы остались без воды, которую вскоре нашли, но она была смрадная и вредная, так что употреб­лявшие ее стали заболевать опухолью и через несколько дней умирали.

Иоанн велел сделать новый подкоп под тараны с тем чтобы, пользуясь минутой их взрыва, придвинуть туры ближе к городс­ким воротам; в этом деле по приказанию государя должны были участвовать только полки, бывшие при турах, назначенных к передвижке, из других полков никому не велено трогаться. 30 сентября подкоп был готов, вкатили в него бочки с порохом и тараны взлетели на воздух вместе с людь­ми, скрывавшимися за ними. Кроме того, падавшие с огромной высоты бревна поби­ли в городе много народа. Все это навело на казанцев такой страх, что они прекра­тили на время стрельбу с городских стен. Это дало возможность выполнить план Иоанна до конца. Пользуясь замешатель­ством, вызванным взрывом и бездействи­ем осажденных, воеводы успели утвердить туры против Царевых, Арских и Аталыковых ворот. Только теперь опомнились ка­занцы и, выскочив из ворот, схватились с осаждающими. Завязалась отчаянная, упор­ная сеча. В эту минуту показался на коне сам Иоанн: воины, увидев его, дружно, с новой силой ударили по неприятелю. Бит­ва закипела во всех местах с новым ожес­точением. Схватывались с неверными на городских мостах, в воротах, даже на город­ских стенах. Между тем пушечная пальба с обеих сторон не умолкала ни на минуту. Густой дым стоял на месте битвы, где в ред­ких промежутках между выстрелами слыш­ны были треск оружия, крики и вопли ожесточенных противников. Но, несмотря на отчаянную отвагу казанцев, русские осили­ли, взобрались на городские стены, заняли Арскую башню и бились уже на улицах. Не одному, может быть, приходила в эту ми­нуту мысль, что пробил последний час для Казани, что нет ей больше спасения. По крайней мере, князь Михаил Воротынский советовал Иоанну воспользоваться счастливой минутой и распорядиться относи­тельно общего приступа; но государь не хотел рисковать таким серьезным делом, потому что остальные полки не были гото­вы. Он приказал прекратить битву и выве­сти воинов из города.

Резня кончилась наконец - но в каком виде осталась Казань? Стены, ворота и мо­сты, подожженные русскими, пылали в про­должение всей ночи. В Арской башне ут­вердились русские. По городу пройти было нельзя, все улицы завалены трупами, кам­нем и землей. Впрочем, татары пока не собирались сдаваться, и более того, прояви­ли удивительную работоспособность, мгновенно ставя сруб против того места и засы­пают его землей, очищают улицы, делают новые тараны. Их деятельность сводилась только к обороне и защите города. О напа­дении и вылазках, об отражении осаждаю­щих не могло быть и речи. Поэтому наши воеводы, занявшие Арскую и другие баш­ни, спокойно высидели там двое суток в ожидании окончательного приступа. 1 ок­тября от государя получен был приказ го­товиться к решительному приступу. Войс­ку отдано было прежде всего повеление очиститься, т.е. исповедаться и приобщить­ся, затем начались военные приготовления. Рвы наполнили лесом и землей, перекину­ли через них множество мостов. Пушечная пальба не умолкала целый день, так что го­родская стена пробита была до основания. На рассвете следующего дня грянул сильный гром. Земля задрожала. Это сра­ботал спрятанный в подкопе пороховой заряд. Городская стена рухнула, бревна, камни и люди взлетели в воздух. Через не­сколько минут крепость потряс новый, еще более мощный взрыв. От него погибло множество казанцев.

Войско поспешило вос­пользоваться этой минутой и с криком: «С нами Бог!» ус­тремилось к городу. Татары, со своей стороны, призывая на помощь своего пророка Магомета и крича: «Все по­мрем за юрт!», мужественно встретили осаждающих. За­вязался бой в воротах, на городских стенах.

Битва приняла еще более ужасный и ожесточенный характер. Татары шага не ус­тупали даром, так что в про­должение нескольких часов не было перевеса ни на той ни на другой стороне. Нако­нец русским удалось взоб­раться на крыши домов и от­туда разить татар. Бой при­нял благоприятный оборот для русских.

Успех увенчал усилия рус­ских воинов: они успели пробраться до самой мечети, в которой затворилось значительное ко­личество татар со своим Кул-Шерифмолной. Татары отчаянно отстаивали свою святыню, но когда пал в жаркой схватке их главный мулла, оставшиеся в живых ки­нулись на Царев двор, где затворился Ка­занский царь Едигер. Русские бросились за ними, побивая по дороге всех, кто попа­дался под руку. Видя, что все усилия их ни к чему не приведут, казанцы хотели подей­ствовать на русское войско хитростью: они отобрали всех своих жен, около 10 000, и поставили их впереди, рассчитывая при­влечь этим внимание раздраженного не­приятеля, а сами, скучившись в другом углу царского двора, решили пробиться с своим царем за город в лес. Расчет оказал­ся неудачен: лишь только они оставили Царев двор, как очутились между двух ог­ней - прямо перед ними стоял отряд Кур­бского, хотя незначительный, человек в 150, но тем не менее теснота улицы помог­ла ему выдерживать напор 10-тысячного врага до тех пор, пока сзади не потеснило его главное наше войско.

Казань взята, взят этот беспокойный та­тарский юрт, положен конец этой страш­ной соседке! Дорого поплатились татары за все зло, которое в продолжение целого века они наносили нашему отечеству! Ни­кому, кроме беззащитных женщин и детей, раздраженные воины не давали пощады.

Велика были радость войска, и особен­но молодого царя, когда они увидели, что 6-недельные усилия их увенчались блестя­щим успехом. Тотчас отправлен был гонец за протопопом Андреем, чтобы он со всем духовенством шел скорее к городу. Здесь под своим знаменем Иоанн велел совер­шить благодарственный молебен, своими руками вместе с духовенством водрузил крест и велел поставить церковь во имя Нерукотворного Спаса на том месте, где стояло его знамя во время взятия города.

Иоанн возвратился опять в свой стан, за город, отдав приказание воеводам ту­шить в городе огонь, а все сокровища ка­занские, жен и детей велел взять своему войску, за собой же оставил только царя Едигера, знамена царские да городские пушки. Возвратившись в стан, государь прежде всего пошел в церковь Сергия Чу­дотворца принести благодарность свято­му. После чего вышел к войску, которое собралось около его палатки, и сказал радостным громким голосом:

«Мужественные мои воины, бояре, воеводы и все прочие; знаменитые страдальцы за нас и за отечество! Никто в нынешния времена не показал такой храбрости, как вы, любезные мои! Вы - вторые македоняне, и наследники храбрости своих прародителей, показавших пресветлую победу с великим князем Димитрием над Мамаем! За это преславное мужество вы достойны не только от меня благодарности, но и от Божией десницы воздаяния: испившие смертную чашу будут причтены к лику свя­тых мучеников, которых и мы должны поминать вечно и, записав имена их, от­дать в соборную церковь на вечное поми­новение; пролившим же свою кровь, и вам всем, оставшимся в живых, даем обещание пожаловать по достоинству».

В казанском походе Ивана грозного уча­ствовало более 10 тысяч казаков. Они показали себя храбрыми, умелыми и стойки­ми бойцами. Царь доверял им, что подтвер­ждается историческими фактами.

После покорения Казанского ханства, натерпевшаяся от него Башкирия объяви­ла о своем добровольном присоединении к России. К этому ее вынуждали также бес­покойные соседи - ногаи и киргиз-кайсацкие племена, зарившиеся на ее территорию и беспрестанно беспокоившими своими на­бегами местное население.

Царь взял башкир под свою державную десницу и направил к ним отряд конных казаков с ротой стрельцов под командой воеводы Ивана Нагого. Они и заложили в 1574 году первое русское поселение на баш­кирской земле - Острожок. Это была не­большая крепостица, в которой казаки несли гарнизонную службу. Впоследствии, приблизительно на этом месте вырос город Уфа. По имени этого города местных каза­ков называли уфимскими. Со временем они влились в ряды яицкого казачества, по­зднее переименованного по указу Екатери­ны II в оренбургское. А дата основания ук­репления Острожок на реке Белой стала датой отсчета старшинства оренбургского казачьего войска.

Так покорение Казани повлекло за со­бой события, повлиявшие на усиление роли казачества на Южном Урале и зарождение Оренбургского казачьего войска.

Источник изображения: http://images.yandex.ru/yandsearch?source=psearch&text=%D0%9F%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5%20%D0%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B8%20%D0%B8%20%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5%20%D0%9E%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%87%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0&pos=4&rpt=simage&lr=54&uinfo=sw-1583-sh-785-fw-1358-fh-579-pd-1&img_url=http%3A%2F%2Fupload.wikimedia.org%2Fwikipedia%2Fcommons%2F6%2F66%2FPokorenie_Kazani.jpg