"Женя служит России..."

На протяжении многих лет наша газета рассказывает о многочисленных примерах народного почитания воина Евгения Родионова. Многочисленных и повсеместных, ибо, как сказал писатель Николай Коняев: "Православный русский народ узнал в Евгении Родионове своего святого…"

Великое счастье, что мать Евгения — Любовь Васильевна Родионова, с нами рядом. Ныне основное ее занятие в жизни, главная миссия — помогать нашим воинам, изувеченным войной и брошенным в жестокий социум без всяких надежд на достойную жизнь.

Любовь Васильевна не хочет никому давать интервью, поскольку все разговоры с представителями прессы обязательно приводят к проблеме отношения к воину Евгению официальных структур РПЦ, которые несколько лет назад устами священника Максима Максимова, бывшего в то время секретарем Синодальной комиссии по канонизации Московской патриархии, обвинили Любовь Васильевну в создании культа своего сына. Подобные выпады оскорбительны и невыносимы для слуха и сердца матери, многие годы живущей в безутешном страдании и тоске по единственному сыну.

Коллектив "Завтра" с Любовью Васильевной связывают давние, очень добрые и теплые отношения. Пользуясь нашей дружбой, мы попросили её ответить на ряд вопросов для газеты.

"ЗАВТРА". Любовь Васильевна, православные люди в своих молитвах поминают воина Евгения и иже с ним убиенных воинов Андрея, Александра и Игоря. Но вместе с ними мы поминаем и всех других героев, чьи имена мы даже не знаем…

Любовь Родионова. Да, "иже с ним…" — это обо всех достойно погибших. Господь через Женю не дает нам забыть ту войну. Первую чеченскую — предательскую, ужасную, самую беспросветную в истории. Евгений поднимает всех забытых. Он единственный, кто напоминает сейчас людям о той войне. Не дай нам Бог забыть!

"ЗАВТРА". Какие структуры, какие институции поддерживают ваши усилия, направленные на помощь нашим солдатам, получившим тяжелые ранения?

Л.Р. Всё держится на доверительном отношении между людьми. Поскольку проемы дверей в панельном доме слишком узкие для прохода инвалидных колясок, то на расширение дверей нужны деньги, которых у воина-инвалида нет. И я обхожу шесть храмов в центре Москвы, говорю с настоятелями. И везде мне отказывают. Но седьмая попытка удается. Помогает имя Жени…

Прекрасно, когда деятели церкви не голубей запускают в небо, но оказывают помощь страдающим людям. А чиновников наших часто хватает только на одну открытку в год, посланную вдовам и матерям погибших воинов. И эта забота лишь для того, чтобы потом говорилось с трибун: "Никто не забыт, ничто не забыто…" Разве это не кощунственно?

Где наши боевые братства, чем они заняты? Взяли бы на попечение по одному инвалиду и по одной солдатской матери. Ведь матери погибших "афганцев" — старые, брошенные всеми. Они часто живут в нищете…

Существует Фонд имени Евгения Родионова на его родине в городе Кузнецке Пензенской области. Устав Фонда помещается на одной страничке: единственная цель — помочь раненым ребятам и инвалидам. Фонд возглавляет Сергей Прошин. С помощью фонда больше 200 колясок с электроприводом были розданы воинам-инвалидам. Но не очень наши люди верят фондам.

Есть и другие сложности: некоторые ребята прописаны по одному адресу, а проживают по другому. Иные награждены орденами Мужества и медалями "За боевые заслуги", и при этом находятся в розыске у чеченской прокуратуры. Вот так государство наше ведёт двойную политику. Неизвестные лица из Чеченской республики интересуются местом проживания ребят, которые выполняли свой воинский долг на Кавказе.

"ЗАВТРА". В горном чеченском селе Бамут на месте гибели Евгения со товарищи установлен крест. Сегодня, это единственный памятный крест, расположенный на всей территории республики. Это говорит об уважительном отношении чеченцев к подвигу Евгения.

Л.Р. Их убили под Лысой горой в ущелье. В тех местах до сих пор прячутся боевики. Эта местность удобна тем, что оттуда можно без труда уйти в Дагестан, Ингушетию, Грузию. Там идеальные условия для незаконных формирований.

Первый сварной железный крест поставили наши десантники, которые вошли в Бамут во время Второй чеченской войны. Тогда Бамут опустел, и местные жители говорили, что на село легла тень проклятия. Они стали ухаживать за местом казни, покрасили крест серебряной краской — это был жест своеобразного покаяния.

Через несколько лет первый железный крест наши военные заменили на другой, размером больше, с массивным каменным основанием. Этот крест, действительно, никто не трогает. В этом действительная победа Православия.

"ЗАВТРА". А в поселке Курилово под Москвой, где вырос Евгений, чтят ли жители его память?

Л.Р. Курилово — маленький поселок, в нем около 2000 жителей. Одно время хотели улицу назвать именем Жени. Я абсолютно уверена, что большинство людей было бы "за". Но инициатива переименования исходила от Союза православных братств, от пограничников и ветеранов группы "Альфа", а местная власть восприняла это предложение без энтузиазма и делать ничего не захотела. Народ у нас неплохой, но люди совершенно не информированы. Они ничего не знают про Женю. Женя — почетный гражданин Подольского района. Но об этом знаю только я и тот чиновник, который посмертно присвоил Евгению это звание. Нигде нет больше об этом информации. Никому это не нужно.

Отношения мои с администрацией не сложились с самого начала. Я с чиновниками нигде не пересекаюсь, соответственно, не общаюсь. Я в их жизни не участвую совсем. Сначала я полностью "утонула" в Чечне, затем — в госпиталях.

"ЗАВТРА". Недавно в стенах Академии Ильи Глазунова молодой скульптор Андрей Коробцов представил проект памятника Евгению-воину. Эта работа вызвала всеобщий интерес. Евгений стоит со связанными руками. Символизирует, по сути, русский народ. Где, предположительно, этот памятник будет установлен?

Л.Р. Жене уже поставлен один памятник — в городе Кузнецке, рядом со школой, которая носит его имя. Установилась добрая традиция: призывники, вчерашние школьники, уходят в армию не от железных ворот военкомата, но от памятника Жене. Хорошо, если памятник Жене будет поставлен и в Курилово, возле школы — там братская могила 20 десантников, павших во время Великой Отечественной войны. Женя тогда будет 21-м… Ещё можно его поставить на территории какого-нибудь военного училища. Памятник ведь, действительно, символизирует многое. Он всем нам близок — цепи и у нас есть — и мы обременены грехами, тяжелыми обстоятельствами.

"ЗАВТРА". И внешними факторами тоже. Россия ведь — оккупированная страна…

Л.Р. В России то там, то здесь вспыхивают очаги веры, патриотизма. Но это только очаги, объединения всё никак не случится. Никто пока не может принять на себя роль объединителя.

Люди обсуждают Евгения: кто говорит — святой, кто возражает: нет, мол, свидетелей нет, и нет доказательств. В недопустимой, аморальной форме иной раз обсуждается этот вопрос. К вере в Бога такие разговоры не имеют никакого отношения. Слава Богу, что сейчас нет официального прославления. Народ приходит к Евгению, и слава Богу! Народу я верю. У меня была масса документации по чудесным фактам, связанным с именем Жени. Да всё это сгорело. И правильно, что сгорело — не я этим должна заниматься! Сейчас мы наблюдаем народное почитание Жени. А что будет, когда случится официальная канонизация? Что она изменит в лучшую сторону? Я очень боюсь, что всё превратится тогда в бизнес. Начнётся продажа икон, мощи растащат по кусочкам. Мы не всегда умеем достойно почитать, превращаем всё в бизнес.

"ЗАВТРА". Сейчас имя Евгения Родионова для многих звучит, как пароль. У его креста в селе Сатино-Русское люди собираются, видят друг друга и понимают, что они — соотечественники. Евгений объединяет нас всех.

Л.Р. В эту годовщину 23 мая на могиле Евгения служил известный проповедник отец Дмитрий Смирнов, и он был потрясён тем, как прошел этот день, как много было народу. Ведь в этом году из Ростова-на-Дону приехало более ста детей. Были люди из Белоруссии, из Украины, с Урала.

"ЗАВТРА". Да, география почитания очень обширна… Часовни в память о Евгении стоят в Харькове, на Алтае, в Муроме и Пензенской области. Насколько нам известно сейчас 7-8 часовен в память о Евгении строятся по всей России. Когда в Ватопедском монастыре на Афоне монахи узнали, что среди паломников есть русский журналист, первым делом они стали расспрашивать про Евгения-воина…

Л.Р. Из Греции мне приходят приглашения, там тоже хотят знать про Женю. Кстати, в Греции вышла книга молодой женщины, Георгии Карафилиду, — она с такой любовью собрала столько интересной и важной информации про Женю, что это потрясает. Причём, русский язык она не знает, ей русские паломницы помогали в написании книги. У неё была какая-то тяжелая жизненная ситуация, и она молилась, в том числе и Жене, прося о помощи. Всё разрешилось благополучно, и она дала обет поставить храм Евгению в Салониках. Сейчас она собирает деньги на храм.

Почитают Евгения и в Сербии, и в Румынии. Недавно на могилу Жени приезжал целый автобус с румынами.

В Кузнецке, в самом центре города, возле администрации стоит баннер: "Святой мученик Евгений, моли Бога о нас!". Приехал владыка, говорит, что надо снять. А ему ответили: "Простите, территория не ваша…"

А на юге России недавно был скандал. Полковой священник построил часовню на территории полка ВДВ. Построил на деньги своего прихода. Строил шесть лет в память о павших наших воинах, включая Евгения. С руководством части всё было согласовано. Но тут приехал министр обороны и приказал: "Немедленно снести!" А ведь уже всё почти было готово. В Рязани, вы помните, был подобный случай. Но генерал-десантник не испугался: перед строем послал министра куда подальше.

Я вот и говорю, глядя на наше русское общество: не надо ничего бояться! Кому-то есть что терять, кому-то уж и терять нечего. Но смерть-то одна…

Женя прожил короткую жизнь, мало чего успел. Он не построил дом, не родил и не воспитал сына. Только, когда был малышом, два деревца посадил. Эти две рябины и сейчас растут под окнами общежития, где мы с Женей прожили десять лет…

При жизни он успел недолго послужить Родине. Но сейчас Женя служит России, любя нас всех.

Беседу вел Андрей Фефелов

Интервью:

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/11/928/61.html