Максим Калашников о грядущей эпохе нового варварства: "Костры новой инквизиции": отрывки из введения
ТЕНИ СТАНОВЯТСЯ ГУЩЕ И ГУЩЕ
Я слушал Шамиля Султанова с нарастающим раздражением. Все внутри меня вскипало и клокотало.
- Все технологически развитые цивилизации погибли. А все технологически неразвитые – сохранились. Может быть, не нужно технологическое развитие, - вещал Султанов.
Горло мое сжало от ярости. И это говорится в клубе интеллектуалов, в Изборском клубе, претендующем на звание интеллектуального центра? Ну да, вперед, в архаику, в вонючее и голодное прошлое. На фиг нам наука и промышленность? К шатрам, хижинам, к сохе и уздечке? К периодическим голодным и эпидемическим морам? К набегам, к ханам и помещикам, к крепостничеству и нищете? Ибо, мол, научно и технически развитые цивилизации прошлого погибли, а «цивилизация» каких-нибудь эскимосов или людоедов Папуа-Новой Гвинеи существуют и сейчас, как и тысячи лет назад. Вот счастье-то! Или вот мусульмане создали полностью готовую цивилизацию еще в седьмом веке нашей эры – и она действительно не нуждается в науке и технике, и может жить в таком виде бесчисленные века. Правда, со всеми «прелестями» архаики. С тесными кривыми улочками, зинданами, охреневшей правящей верхушкой, с диким мракобесием и побиванием камнями. Ну да, еще немного – и зазвучат агрументы в духе сбрендившего православного овцевода, основателя биржи «Алиса» Германа Стерлигова: поломать всю промышленность и согнать все русское население на территорию парочки областей. Сделать всех земледельцами в полной «экологической чистоте», в духе Средневековья, создав маленькое национально чистое государство, а остальные земли страны отдать другим странам-народам. Ибо не нужна русским империя, не нужна индустрия – экологически грязная принадлежность имперскости – а жить надо в посконных портках и с бородами, молясь богу.
Я едва сдерживался, а Султанов продолжал нести удивительную околесицу.
- Когда первый раз китайский изобретатель пороха пришел к государственным мудрецам, они, познакомившись с его изобретением, велели его казнить. Ибо порох нарушал естественный порядок вещей, он уравнивал труса и слабого с сильными и благородными воинами, - вещал он. – Когда еще через шестьсот лет очередной изобретатель пороха пришел к китайским государственным мужам, его тоже предали смерти. И только еще через шестьсот лет нашелся новый изобретатель пороха, и только тогда мудрецы Поднебесной разрешили использовать изобретение в развлекательных целях – в пиротехнических ракетах и фейерверках. Но приплывшие в Китай португальцы узнали технологию производства пороха и привезли секрет его в Европу. После чего Европа изобрела новое оружие и стала развиваться…
- Стоп! – не выдержав, наконец, вскричал я. – Шамиль, вы что нам впариваете? Что это за чушь? Вы за кого нас держите? Ко времени эпохи великих плаваний и географических открытий европейцы знали огнестрельное оружие уже полтора века! Первые португальские каравеллы Генриха Мореплавателя в пятнадцатом веке уже были крупными парусными кораблями и пушками на палубах. Артиллерию европейцы и русские используют с четырнадцатого столетия, в Москве пушки были уже в 1382-м. Порох в Европу попал из арабского мира. Вы что за байки нам рассказываете? Дальние океанские плавания европейцев вообще были возможны только на больших пушечных парусниках.
И Китай изобретателей пороха не уничтожал, он его давно применял, в том числе на поле боя. Уже против монголов Чингисхана китайцы использовании и стрелы-ракеты, и пороховые осколочные гранаты. И Китай был до пятнадцатого века нашей эры динамично развивающейся страной, китайцы даже в дальние морские экспедиции ходили, добираясь до Мадагаскара и, по слухам, даже до Мексики доходили на огромных джонках, пока в том злополучном столетии не замкнулись в своих границах и не остановили свое развитие. За что потом жестоко поплатились.
Вы нас призываете отказаться от науки и техники и стать на четвереньки? Вы думаете, что говорите…
Султанов пытался возразить: мол, это – только китайская легенда, и она очень важна, ибо содержит мудрость…
- Да плевать мне на подобные легенды! – отвечаю. – Эти россказни не имеют ничего общего с реальностью, с тем, что было на самом деле. А эти сказочки – всего лишь оправдание для опрокидывания нас в мрак и зловоние нового варварства, в новые Темные века! Ненавижу эту тенденцию. Уж слишком много идеологов отказа от науки и техники развелось нынче. Не хочу я к шаманам, попам, князьям и панам, назад, во тьму! Наука и техника – великое завоевание русских, вообще белых людей. Без них мы утратим наше преимущество, без них нас сомнут и перережут другие расы. Я не хочу добровольно опускаться до уровня кочевников, не хочу я в курные избы, чумы или юрты! Не хочу бараньих пастбищ вместо городов. Не хочу ханов и баев, эмиров и султанов – а именно они нас и покорят, если мы откажемся от науки и техники, от промышленности и университетов, от лабораторий и космодромов! В мире нового варварства все решит количество орд с копьями и мечами…
Тогда я просто сорвался на Султанова.
- Вы говорите, что технические инновации нарушают естественный порядок в обществе, что порох уравнивает подлого с благородным? Ну, тогда я продолжу линию ваших рассуждений. Итак, отойдем еще дальше в прошлое. Ах, изобретено железное оружие? Вместо бронзового? Уничтожим изобретателя железной металлургии. Потому что оружие из железа нарушает естественный порядок в обществе. И даже подлый слабак может победить с помощью железного клинка благородного воина: ведь н легко прорубает бронзовые доспехи и разрубает бронзовые мечи!
А если еще отодвинуться в прошлое? Ах, убьем того, кто выплавил бронзу, ибо теперь нарушится естественный порядок вещей! А люди должны во имя его сохранения пользоваться только каменными орудиями, кремнем и деревом.
Нет уж, спасибо, ешьте сами! А мы, белые люди, должны сохранить и науку, и технику, изобретать и заниматься новациями. Не хватало нам стать на одну доску с погонщиками овец и верблюдов…
Вспоминая все это, думаю: Темные века-2 накрывают нас, и уже полно даже среди русских «идеологов» регресса, архаики. Перехода к стране, разбитой на множество мелких «государств» и даже «свободных общин», где никогда не будет сильного производства, авиации космонавтики, железных дорог, биологической и химической индустрий? Не будет ядерной отрасли и лазеров? Идиоты, неужели вы не понимаете, что кто-то на Земле не откажется от способности делать пулеметы и бомбардировщики, и он вас потом покорит – и счистит, как лишнее население? И что всех этих мусульманских и русских «идеологов» нового кастового общества земледельцев поимеют умные китайцы, которые никогда не откажутся от заводов, фабрик и научно-исследовательских центров? И что тех же родноверов (или пораженных православием головного мозга), впавших в маразм отказа промышленно-научной цивилизации, просто покорят новые половцы и печенеги. Только уже под зеленым знаменем Пророка, потому что их просто больше нашего?
Бородатое, невменяемое, безмозглое варварство подступает. С тараканами, с иконами и муллами, с зинданами и новыми барами. И это все называется «возвращением к традиции».
Ненавижу! Мне нужен мир Самоделкина, Знайки и Юрия Гагарина! И засуньте в одно место свою «традицию»!
Расскажи мне в 1985 году, что почти тридцать лет спустя Максиму Калашникову придется доказывать, что без промышленности и городов, без науки и техники, без новых научных открытий и смелых изобретений жить невозможно, я бы покрутил пальцем у виска. В восемьдесят пятом это было банальной очевидностью, известной всем. Сегодня мне приходится, выбиваясь из сил, доказывать именно это! Угроза крушения современной технической цивилизации под грузом миллионов недоумков стала абсолютно реальной. Мы получили орды кретинов, живущих очень комфортно и в безопасности, но не понимающих, благодаря чему они так живут. Деградантов с айфонами и айпэдами, которые с кретиническим упорством подрывают условия этой жизни, считая, что так было всегда. И это – страшная угроза.
Не было никакого золотого века в экологически чистом прошлом, дураки! Были немощь, короткая жизнь, грязь и вонь для основной массы, полуголодное и голодное существование. Свинство «элиты» и беспросветное существование большинства. Великий наш химик Дмитрий Иванович Менделеев родился в 1843 г. в отнюдь не рядовой семье: его отец был образованным и высокооплачиваемым работником образования, а мама – дочерью богатого купца Корнильева. У них в собственности даже стекольный завод был. Так вот: из семнадцати братьев и сестер Дмитрия Ивановича (а он был как раз семнадцатым ребенком) трое умерло в младенчестве, до крещения. А до совершеннолетия дожили только семеро. Десять из семнадцати чад умерли еще детьми! Погибли в этом мире без автомобилей и бензина, без водопровода и канализации, без антибиотиков и прививок, питаясь экологически чистой пищей и не дыша загрязненным воздухом мегаполисов. Идите вы в задницу с таким «золотым веком»! Мы хотим жить в мире, где есть ученые, конструкторы, изобретатели и промышленность.
Еще в начале ХХ века в Баварии и Саксонии умирало до 30% новорожденных. Самой благополучной выступала тогда Швеция – там погибало «только» 10% младенцев. Даже в семьях тогдашней европейской знати смертность маленьких детей не опускалась ниже семи процентов. В тогдашней России погибало примерно 25% новорожденных.
Нам говорят: но зато выживали самое сильное и здоровое потомство, обладающее иммунитетом, а теперь мы спасаем всех. А тогда те дети, что смогли выжить и вырасти, становились богатырями с железным здоровьем без всяких там прививок и антибиотиков. Да? Уже в наши дни нобелевский лауреат Роберт Фогель изучил множество историй болезней ветеранов Гражданской войны 1861-1865 годов в США и медицинские архивы армии Севера. Материала много: героев той войны американское правительство стремилось обеспечивать. Перед нам открывается ужасающая картина. Итак, то были люди, выросшие в экологической чистоте, на свежем воздухе и естественной пище «без химии», зачастую – ездившие верхом.
Оказалось, что уже в 1860-е годы от призыва в войска пришлось освободить десятки тысяч молодых мужчин. Они уже были крайне нездоровыми или покалеченными. Причем не только на фабриках (где применялся детский труд и не было никакой техники безопасности), но и из-за детских болезней – кори, брюшного тифа, ревматической лихорадки. Все это вело к хроническому плевриту, водянке и ревматизму. Ткнуть бы в это мордой тех идиотов нынешних времен, которые призывают покончить с прививками и антибиотиками! (Д.С.Сакс. «Микробы хорошие и плохие» - АСТ, 2012, с. 260)
Половина погибших в той войне – это жертвы дифтерии, кори, тифа и стрептококковых инфекций. При этом ветераны армии Севера становились инвалидами уже к пятидесяти годам (к 1890 г.), напоминая нынешних семидесятипятилетних стариков. Половина ветеранов войны мучились от тяжелых артритов, у 33% были шумы в сердце, у 20% - пороки сердечного клапана, поврежденные легкие, а то – обе беды вместе. Более того, есть четкая корреляция: чем больше болячек было у них в детстве – тем больше «хроники» было к пятидесяти годам. Детство без прививок и с болезнями выливалось (для выживших в детстве) отливалось в раннюю и болезненную старость. Ибо чем больше инфекций человек переносит в детстве – тем выше у него риск артрита, сердечно-сосудистых недугов, инсульта и даже рака.
Почитайте историю королевских домов Европы тех же времен: ужасающее число смертей от туберкулеза даже среди высшего общества. Во Франции сифилис – повальная болезнь среди творческих людей. Сифилис убил и Мопассана, и Тулуз-Лотрека, и, кстати, немца Ницше.
Читаю воспоминания главы Рейхсбанка Яльмара Шахта, финансового гения времен Гитлера. 13 октября 1872 года его мама отправилась в Америку к отцу Яльмара – не на паруснике, а уже на пароходе. Это уже все-таки не восемнадцатый век, и пусть еще нет радио, но уже есть паровая машина. Судно вышло из Копенгагена. Шторм в Ла-Манше заставил пароход огибать Северную Шотландию, где он попал в туман. Поскольку радиолокатора еще не изобрели, судно несколько дней дрейфовало в густом «молоке» с остановленной машиной, подавая гудки – чтобы на него не налетело другое судно.
На вторую неделю плавания, уже в Северной Атлантике, оказалось, что кончается пресная вода для питья. Пришлось пить нездоровую дистиллированную из опреснителя морской воды. Потом на борту пассажирского корабля вспыхнула эпидемия холеры, погибли 35 пассажиров. И будущая мама Яльмара Шахта, будучи смелой и доброй девушкой, взяла в свою каюту шестилетнего мальчика, вся семья которого погибла от холеры – отец, мать и трое остальных детей.
В довершение к беде с водой и холерой стало кончаться топливо. Пришлось разбирать доски палубы. Выдачу пресной воды установили – один стакан в день. Сломался компас – судно шло наугад. Только 2 декабря, через полтора месяца тяжелого плавания, холерный пароход дошел до противоположного берега Атлантики. Но в в Нью-Йорк, а в канадский Галифакс. Портовые власти не пустили на берег никого: боялись распространения холеры в городе.
Пополнив запасы топлива, воды и провизии, судно доплелось до Нью-Йорка. Но и там власти не разрешили ему причалить, боясь холеры. Даже пригрозили обстрелять его. Смилостивившись, чиновники позволили пассажирам перейти на военный корабль, где несчастных три недели держали в карантине…
Черт, и ведь это – 1872 год и пароход, а не медлительный парусник, как до того! Вы представляете себе, что ждало тех, кто решался плыть пассажиром через Атлантику году этак в 1750-м?
В те же примерно годы будущий революционер-народоволец и храбрый террорист, убивший бомбами Александра Второго в 1881-м, Александр Желябов, решил пойти в народ, крестьянствовать и проповедовать идеи демократии среди русских селян. В деревню экологически чистого «золотого века», где все было по Стерлигову: никаких тракторов, комбайнов, автоматизированных ферм, удобрений и т.д. Желябов пахал землю сохой и проклял все. К концу дня он валился без сил, с ломотой во всем теле. Не было никакой возможности читать, писать, думать. Такая жизнь обрекала на полное, изнурительное, отупляющее беспросветье. На жизнь, ограниченную только околицей деревни. С вечным безденежьем из-за архинизкой урожайности, с вечной работой по дому. Все нужно было мастерить и чинить: нового из-за низких доходов купить было невозможно.
А сейчас среди городских интеллигентов-дегенератов принято презрительно отзываться о тракторах и трактористах, вздыхая при этом о былой «близости к природе» и о «России, которая кормила всю Европу». Вас бы, кретины, поместить на месячишко-другой в ту деревню. Без техники и удобрений. Без теплого туалета и водопровода, без современных систем отопления, без антибиотиков и обезболивающих, без современной одежды и тканей, без железных дорог, автомобилей и электроники. С прелестями жизни в избе зимой вместе с домашней скотиной (дабы она не замерзла). С перспективой макуху жрать и голодать после неурожая или засухи, с урожайностью в 12-13 центнеров зерновых на гектар. Как бы вы тогда запели бы, кретины?
Сегодня слышишь: «Новое варварство – это хорошо. Ибо варвары – это сила!»
История показывает: белые (старые, а не новые) варвары, все эти галлы-кельты, германцы, викинги или славяне (анты да склавины) могли справляться только с пришедшим в упадок и сгнившим Римом, да еще с «пост-римскими», нищими и слабыми королевствами. А так сильные и цивилизованные государства били варваров в хвост и гриву. Римские крестьяне и горожане времен Гая Мария и Юлия Цезаря в (II-I века до нашей эры), сплоченные в хорошо организованные легионы, крушили кельтов-галлов, кимвров и тевтонов. Хазарский каганат с его городами и торговлей три века держал в страхе и покорности племена древних русов-восточных славян. «Крутые» викинги могли грабить разрозненные недогосударства кельтов-ирландцев, франков, итальянцев и саксов на юге Англии (то есть, своих же, белых), они еще могли налетать на разрозненные русские племена. Но как только крутые арийцы-номанны попробовали налететь на арабо-еврейскую Испанию – их наголову разгромили, а пленных – повесили. Оттого представители скандинавских белых варваров никогда не могли ходить в рейды на богатые мусульманские государства Леванта, Магриба, Египта. «Чернозадые» мусульмане восьмого-десятого века, обладая высокоразвитыми (по тем меркам) государствами, били белых свирепых варваров в хвост и гриву. Викинги были в состоянии нападать только на слабеющую Византию. То есть, только на своих, собратьев по белой расе. Варвар всегда проигрывал сильным, еще не пришедшим в упадок цивилизациям. Никакие арийства-руны не помогали. Они не заменяли организации, техники, городов, торговли и ремесел, науки, хорошо сколоченных вооруженных сил. И именно эти факторы (в новом обличье) пока еще обеспечивают преимущество белых над безбрежным морем небелых рас. Пока еще… Ибо если белые будут настолько идиотами, что утратят свои науку-промышленность и опустятся до уровня каких-нибудь талибов, их просто сметут с лика земного. Мужчинам отведут роль рабов в зинданах, белым женщинам – участь наложниц у волосатых и крючконосых шейхов.
К чему я все это рассказываю? Да к тому, чтобы читатель мог представить себе то, сколько благ и какую хорошую жизнь принесли нам с тех пор наука, техника, развитые индустрия и современное, механизированное сельское хозяйство. Чтобы вы осознали, что принесли нам знания, научные открытия и изобретения. Чтобы уразумели, насколько многим мы обязаны всем тем «безумным» гениям, что не бабло рубили и не за власть дрались, а двигали вперед технику и технологии, преодолевая глупость «признанных специалистов» и толп тогдашних обывателей. И дабы окончательно стало ясно, куда тянут нас все эти приверженцы «традиции», все эти идеологи возвращения к допромышленно-дотехническим «устойчивым цивилизациям» мира архаики. Все эти попы, муллы и «зеленые» эколожцы, борцы с Ымперией и ненавистники идеи прогресса. Все те, кто тянет нас в монастыри, в деревни двухсотлетней давности, во мрак и архаику.
Слишком много мне довелось слышать от тех, кто мнит себя «интеллектуальной элитой», такую околесицу. Дескать, идея прогресса себя изжила, а технологии с наукой не сделали, мол, нас счастливее. Жаль, что нельзя отправить таких «умников» в прошлое. Чтобы они там пожили и помучились. Чтобы увидели, как умирает, задыхаясь от дифтерии, их родное дитя – и они были бы бессильными что-то сделать. Чтобы они повкалывали на фабрике классического капитализма – по 12 часов в сутки. Нет, господа идиоты, мне прогресс нравится. Я-то вырос в прогрессивном и технократическом СССР, где жизнь до Горбачева постоянно улучшалась. Никто не говорит, что нынешний мир идеален, что имеющаяся технологическая база – идеал. Проблем хватает. Но чтобы их решать, надо не от науки и технологий отказываться, не проваливаться в прошлое и в архаику, не страдать маразмом «единения с природой» (где законы выживания крайне безжалостны) а идти дальше. Ибо только новые открытия в науке, лишь новые, эпохальные изобретения. Идиотам – сказочки о «природной гармонии» а-ля «Аватар», нам – города будущего, бессмертие, космические миссии, доступ к источникам новой энергии. Да здравствуют киловатты на душу населения! Мы – не животные, а цари природы. А потому нам нужно вперед и ввысь, а не назад и вниз.
Но ужас положения заключается в том, что нынешнее белое человечество делает все, чтобы лишиться способности совершать прорывы в научных знаниях, быстро развиваться и изобретать принципиально новое. Угроза распада современной технократической цивилизации – перспектива пугающе реальная, и она становится все ближе. А на несчастных русских землях – обломках СССР – эта беда принимает самую обостренную, самую уродливо-крайнюю форму. И если вы уже прочли первую книгу дилогии – «Хроники невозможного» - то понимаете, о чем я толкую. О союзе скорбных головой масс с новой инквизицией, созданной тупеющей Большой Наукой, давящей все новое на корню, без разбору. Без экспериментальных проверок.
Ужас положения – в том, что, помимо дегенеративных масс обывателей и новых «идеологов архаики» против моего Будущего во многом работает и официальная академическая наука. В силу своей косности и корпоративного эгоизма. Первой в мире РАН создала научную инквизицию, каковая не равзбирает, кто перед ней: откровенный маньяк, хитрый мошенник или же гениальный первооткрыватель совершенно нового направления в науке и технике!
***
Как историк и футуролог, прекрасно знаю ярчайший признак скорого обвала цивилизации, слома эпохи. Это – настроение времен поздней Римской империи. Начиная со второго столетия нашей эры римляне пребывали в уверенности, что их цивилизация достигла всех возможных вершин. Что больше ничего невозможно изобрести и придумать, что все уже создано – и некуда дальше стремиться. С тех времен множатся признаки грядущего упадка и катастрофы. Распространяются декаданс и деграданс. Идиоты начинают разглагольствовать о близости к природе, погрязают в плотских удовольствиях и психологических самокопаниях. Их больше интьересуют зрелища и развлечения, интриги и бабло. Они не хотят достигать невозможного. И это было тем более смешно, что римлянам было известно только о трети поверхности планеты. У них не было ни паровой машины, ни компаса, ни барометра с термометром. Они не умели плавать через океаны и бороться с опасными болезнями. Они не научились добывать и использовать уголь, им было известно всего девять химических элементов. Но они считали, что больше нечего творить или изобретать.
То же самое настроение я наблюдаю и в нынешнем мире победившего капитализма – потребительского, финансового, глобального. Все уже изобретено и даже чересчур много изобретено. Не нужны нам города будущего, пусть будут города настоящего. Завтра должно быть как сегодня. Промышленность – снести к чертовой маме. Учиться на инженера или ученого? Зачем? Разве так сделаешь свой первый миллион долларов к двадцати годам? Отрываться и развлекаться. Не нужны нам луны Юпитера и марсианские холмы. Наука и ее чудеса больше никого не волнуют и не разжигают. Физики, химики, вообще исследователи более не правят умами. Главными фигурами делаются бесплодные пустышки: футболисты, телеведущие, стилисты, шоумены, политиканы и финансовые спекулянты. Те, кто ничего нового не создаст, но зато потакает вкусам тупеющей и коснеющей толпы скотов. Правительства тратят на футбол больше, чем на университеты и научно-технические программы. Черная обезьяна, катающая мяч, получает от общества больше, чем ученый с мировым именем. Все «инновации» сводятся к бесконечному комбинированию и усовершенстванию того, что было в принципе изобретено десятилетия назад. Ибо что такое все эти смартфоны и социальные сети? Только лишь гибриды облегченного пользования из того, что в принципе создано до конца 1960-х. Но нет ни одного прорыва, сравнимого с изобретением энергетики на переменном токе, самолета, радиосвязи и телевидения, антибиотков, атомной энергии, ракетной техники, двигателя внутреннего сгорания.
Для римлян подобный стиль жизни кончился страшным крахом. Полной гибелью цивилизации, народа, самой правящей элиты. Неужели вы думаете, будто сейчас все не завершится тем же самым образом?
Ну, а если брать русские земли – обрывки Советского Союза – то здесь есть отягчающие факторы. Опустошение страны, ее деградация, уничтожение индустрии и науки, гибель двадцати миллионов отнюдь не самых худших человек с 1991 года. Плюс отупение массы, которое быстрее и сильнее, чем на Западе. Да еще и крайняя ограниченность правящей «аристократии», считающей русских народом неумех, тупиц и неудачников, стремящейся смотреть в рот Западу и заимствовать оттуда все без исключения. Брать готовое только оттуда, ничего не придумывая и не создавая самостоятельности. Плюс масса «креативного класса» с теми же настроениями. Мы имеем толпу городских макак, тычущих пальцами в электронные гаджеты, но утративших способность создавать такие устройства. Чистые пользователи чужого и подражатели иностранному.
А теперь подумайте: что будет, коли этих белых городских чурбанов (не таджиков-узбеков, а вроде бы русских) станет большинство? Когда не то, что новую технику создать и делать, а и просто поддерживать прежнюю техносферу станет некому? Представили? То-то и оно…
***
Вот почему говорил и говорю: нас, русских, может спасти только сохранение технократической «прогрессистской» цивилизации. А для этого и потребны самые решительные прорывы в научном знании. Ибо если мы сможем открыть нечто совершенно новое, то на основе оного сможем породить и самые фантастические – почти на грани магии – технологии. Самые радикальные изобретения, что смогут решить самые тяжелые наши проблемы. Компенсировать нам хоть нехватку людей, хоть дефицит средств. В самом-то деле: зачем тратить триллионы рублей на постройку старых систем водоочистки или телефонной связи, коли новые изобретения могут обеспечить то же самое на порядок (в десять раз) дешевле? Ежели вы сможете лечить рак быстро и дешево, причем с минимальным вредом для всего организма? Если ты сможешь строить дороги-автобаны быстрее в несколько раз, причем недорого и с минимумом потребности в рабочей силе? И если для этого нужно скрещивать достижения науки-техники модерна с древними знаниями – так тому и быть!
Но если вы хотите таких прорывов, то сами должны обладать инновационной смелостью и способностью принимать «безумцев», а не отторгать и уничтожать их.
Закон истории гласит: Будущее покоряется только самым смелым и безумным. Нужно быть воистину одержимым и не признающим никаких авторитетов, чтобы подарить миру тот или иной прорыв.
«Безумным» был тот, кто придумал колесо: подобного нет в природе.
Сумасшедшим считался тот, кто придумывал и строил первые аэропланы – ибо подавляющее большинство считало: человек – не птица, летать ему не суждено.
Сумасшедшим с точки зрения большинства кажется тот, кто не удовлетворяется тем, что сказано в учебниках и в признанных теориях, а видит то, что не зрят остальные. Тот, кто что-то придумывает: в технике и науке, в общественной жизни, в экономике. Тот, кто тратит на это годы жизни вместо того, чтобы гнаться за деньгами или развлекаться. Впрочем, читатель, вы мои мысли на сей счет знаете из прошлых моих книг и из тех же «Хроник невозможного».
Но нынешнее общество относится к таким безумцам все враждебнее и враждебнее. Причем в лице и обывателя, и официальной Академии наук. Вот в чем – проблема.
***
А ведь необходимость в таких «безумцах» отнюдь не стала меньше с начала ХХ века, когда было буквально взорвано здание классической физики, и когда из этого взрыва потом родились электроника, лазеры, компьютеры, атомная энергия. По сути – современный, такой удобный для нас мир. При этом привычные сегодня, но сумасшедше новые в начале ХХ века физические теории казались тогда большинству и ученым старой школы совершеннейшим бредом. Подчас эти теории и открытия пугали даже самих их авторов!
Как говорил известный в шестидесятые американский физик, профессор Дайсон: «Великое открытие, когда оно только появляется, почти наверняка возникает в запутанной, неполной и бессвязной форме. Самому открывателю оно понятно только наполовину. Для всех остальных оно — полная тайна».
Другой гений физики ХХ столетия, Нильс Бор, изрек: «Перед нами – безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной…»
Недавно, читатель, открыл для себя великолепные книги Ирины Радунской, в шестидесятые и семидесятые годы писавшей о безумном перевороте в физике, произошедшем в науке с конца позапрошлого века. Это стоит изучить, чтобы понять то, что аналогичное безумие необходимо нам сегодня.
«…Двадцатое столетие застало учёных в приятном заблуждении. Им казалось, что они знают всё или почти всё об окружающем мире. Вдохновение
Галилея, прозорливость Ньютона освободили человеческий разум от паутины, сотканной из ошибочных утверждений древних схоластов и искусственных представлений средневековья. Плечами гигантов была поднята стройная система человеческих знаний. Фундаментальная наука о неживой природе – физика – вскрыла главнейшие законы, охватывающие, как думалось, все стороны жизни вселенной.
Это величественное здание, получившее название классической физики,
казалось, вмещало в себя разгадки всех раскрытых и ещё не раскрытых тайн природы.
На рубеже XX века это благополучие подверглось серьёзному испытанию. Классическая физика оказалась скомпрометированной тем, что она не смогла объяснить ряд вновь открытых фактов.
Она стала в тупик перед простым нагретым телом. Каждый школьник знает, что, сунув кусок вещества в огонь, его можно довести до красного и даже белого каления. Любое раскалённое вещество, если только оно не разрушится при нагреве, будет светиться. И чем выше его температура, тем более яркий свет оно излучает. Даже цвет звёзд зависит от их температуры. Но когда учёные попытались понять, почему цвет излучения не зависит от их состава, формулы отказались дать однозначный ответ. Они отзывались об этом явлении самым противоречивым образом и только сбивали учёных с толку.
Попытки описать математически, как энергия нагретого тела излучается в пустое пространство, кончались разочарованием.
Уравнения не давали ничего похожего на действительность. Из всех расчётов получалось: тепло так быстро улетучивается в окружающее пространство, что всего топлива, имеющегося на Земле, не хватит, чтобы вскипятить чайник! Это, конечно, противоречит опыту.
Опыт, верховный судья науки, отвергал все попытки построить теорию излучения. Классическая термодинамика и электродинамика, хорошо справлявшиеся с описанием сложнейших природных процессов, позволяющие описать работу всех известных машин, оказывались бессильными перед этой, казалось бы, простой задачей.
Проблемой занялся Макс Планк, берлинский профессор, уже завоевавший себе известность трудами по термодинамике. И он тоже начал танцевать от печки, исходя из привычной предпосылки: энергия от нагретого тела переливается в окружающее пространство так же непрерывно, как воды рекив океан.
Но и усилия Планка приводили к тем же обескураживающим выводам. Да, действительно, нагретое тело испускает лучи всех цветов: красные, зелёные, фиолетовые. Фиолетовые лучи очень жадные, они отбирают у тела и уносят с
собой львиную долю энергии. И всё-таки не они самые ненасытные. Ультрафиолетовые лучи и ещё более коротковолновые, лежащие за ультрафиолетовой областью спектра электромагнитного излучения, должны были, подчиняясь формулам, остудить все тела в природе, охладить вселенную до абсолютного нуля!
Так расчёты Планка подтвердили ужасный вывод: мир ожидает ультрафиолетовая смерть. Но в окружающей жизни физики не находили ни малейшего симптома столь печального исхода. Они должны были избавить и теорию от нелепого заблуждения. Этой проблемой мучился не один Планк. Многие учёные не хотели мириться с бессилием созданных ими формул.
Но недаром имя Планка до сих пор произносится с благоговением. Планк избавил физику от призрака ультрафиолетовой катастрофы.
«После нескольких недель самой напряженной работы в моей жизни тьма, в которой я барахтался, озарилась молнией и передо мной открылись неожиданные перспективы», – говорил впоследствии Планк в своём нобелевском докладе.
Молния, о которой он упомянул, озарила целую область знаний о природе вещества. Это случилось в 1900 году. Рассматривая процесс обмена энергией между раскалённым телом и окружающим пространством, Планк предположил, что этот обмен совершается не непрерывно, а в виде небольших порций.
Описав этот процесс математически, он пришёл к формуле, в точности совпадавшей с распределением энергии в спектре Солнца и других нагретых тел. Так в науку вошло представление о минимальной порции энергии – кванте.
Обычно говорят, что Планк пришёл к своему открытию случайно, что на идею введения дискретности – скачкообразности – в процесс передачи тепловой энергии он натолкнулся в результате экспериментальной математики, пытаясь добиться совпадения расчётов с опытом.
Сам Планк опровергает эту версию. Он рассказывает, что, будучи горячим поклонником крупнейшего из физиков, Больцмана, он показал ему свою работу. Она была выдержана в духе классических представлений о непрерывности тепловых и электродинамических процессов. Ответ знаменитого ученого поразил Планка. Больцман, безупречный классик, сказал, что, по его мнению, невозможно построить вполне правильную теорию процессов излучения без введения в них ещё неизвестного элемента дискретности.
Несомненно, указание Больцмана помогло Планку найти путь к его великому открытию. Если в его возникновении и сыграла свою роль случайность, то в ещё большей мере оно явилось закономерным диалектическим скачком в познании.
Вдумываясь в суть своей формулы и в возможности, открываемые введением кванта энергии, Планк понимал, что он выпустил из бутылки мощного джинна, способного потрясти самые основы описания природы. Он чувствовал, что не может даже оценить масштабы грядущего переворота, но инстинктивно догадывался, что его работа даст толчок лавине, которая наверняка разрушит фундамент физики, а это казалось ему опасным. Последующая история науки показала, насколько правильным было его предчувствие.
Будучи человеком консервативных взглядов, Планк медлил с опубликованием своего открытия. Оценивая его значение, он говорил, что либо оно полностью ошибочно, либо по масштабам сравнимо с открытиями Ньютона.
Коллеги Планка придерживались преимущественно первой точки зрения. Некоторые из них даже грозились отречься от физики, если «возмутительная» теория Планка не будет опровергнута…»
Так написала Ирина Радунская в книге «Безумные идеи» (1965 г.).
В начале ХХ века не было еще никаких комиссий по борьбе со лженаукой. Макс Планк нашел неопровержимые экспериментальные подтверждения своей квантовой формулы – и его признали. Его не объявили лжеученым шарлатаном и не подвергли травле в прессе, а сделали нобелевским лауреатом.
Впрочем, все великие физические открытия были безумием (с точки зрения имевшейся тогда науки), причем началось это с великого Максвелла, открывшего мир электромагнитных явлений и первым нанесшим удар по механистической науке...
- Стоп! – не выдержав, наконец, вскричал я. – Шамиль, вы что нам впариваете? Что это за чушь? Вы за кого нас держите? Ко времени эпохи великих плаваний и географических открытий европейцы знали огнестрельное оружие уже полтора века! Первые португальские каравеллы Генриха Мореплавателя в пятнадцатом веке уже были крупными парусными кораблями и пушками на палубах. Артиллерию европейцы и русские используют с четырнадцатого столетия, в Москве пушки были уже в 1382-м. Порох в Европу попал из арабского мира. Вы что за байки нам рассказываете? Дальние океанские плавания европейцев вообще были возможны только на больших пушечных парусниках.
И Китай изобретателей пороха не уничтожал, он его давно применял, в том числе на поле боя. Уже против монголов Чингисхана китайцы использовании и стрелы-ракеты, и пороховые осколочные гранаты. И Китай был до пятнадцатого века нашей эры динамично развивающейся страной, китайцы даже в дальние морские экспедиции ходили, добираясь до Мадагаскара и, по слухам, даже до Мексики доходили на огромных джонках, пока в том злополучном столетии не замкнулись в своих границах и не остановили свое развитие. За что потом жестоко поплатились.
Вы нас призываете отказаться от науки и техники и стать на четвереньки? Вы думаете, что говорите…
Султанов пытался возразить: мол, это – только китайская легенда, и она очень важна, ибо содержит мудрость…
- Да плевать мне на подобные легенды! – отвечаю. – Эти россказни не имеют ничего общего с реальностью, с тем, что было на самом деле. А эти сказочки – всего лишь оправдание для опрокидывания нас в мрак и зловоние нового варварства, в новые Темные века! Ненавижу эту тенденцию. Уж слишком много идеологов отказа от науки и техники развелось нынче. Не хочу я к шаманам, попам, князьям и панам, назад, во тьму! Наука и техника – великое завоевание русских, вообще белых людей. Без них мы утратим наше преимущество, без них нас сомнут и перережут другие расы. Я не хочу добровольно опускаться до уровня кочевников, не хочу я в курные избы, чумы или юрты! Не хочу бараньих пастбищ вместо городов. Не хочу ханов и баев, эмиров и султанов – а именно они нас и покорят, если мы откажемся от науки и техники, от промышленности и университетов, от лабораторий и космодромов! В мире нового варварства все решит количество орд с копьями и мечами…
Тогда я просто сорвался на Султанова.
- Вы говорите, что технические инновации нарушают естественный порядок в обществе, что порох уравнивает подлого с благородным? Ну, тогда я продолжу линию ваших рассуждений. Итак, отойдем еще дальше в прошлое. Ах, изобретено железное оружие? Вместо бронзового? Уничтожим изобретателя железной металлургии. Потому что оружие из железа нарушает естественный порядок в обществе. И даже подлый слабак может победить с помощью железного клинка благородного воина: ведь н легко прорубает бронзовые доспехи и разрубает бронзовые мечи!
А если еще отодвинуться в прошлое? Ах, убьем того, кто выплавил бронзу, ибо теперь нарушится естественный порядок вещей! А люди должны во имя его сохранения пользоваться только каменными орудиями, кремнем и деревом.
Нет уж, спасибо, ешьте сами! А мы, белые люди, должны сохранить и науку, и технику, изобретать и заниматься новациями. Не хватало нам стать на одну доску с погонщиками овец и верблюдов…
Вспоминая все это, думаю: Темные века-2 накрывают нас, и уже полно даже среди русских «идеологов» регресса, архаики. Перехода к стране, разбитой на множество мелких «государств» и даже «свободных общин», где никогда не будет сильного производства, авиации космонавтики, железных дорог, биологической и химической индустрий? Не будет ядерной отрасли и лазеров? Идиоты, неужели вы не понимаете, что кто-то на Земле не откажется от способности делать пулеметы и бомбардировщики, и он вас потом покорит – и счистит, как лишнее население? И что всех этих мусульманских и русских «идеологов» нового кастового общества земледельцев поимеют умные китайцы, которые никогда не откажутся от заводов, фабрик и научно-исследовательских центров? И что тех же родноверов (или пораженных православием головного мозга), впавших в маразм отказа промышленно-научной цивилизации, просто покорят новые половцы и печенеги. Только уже под зеленым знаменем Пророка, потому что их просто больше нашего?
Бородатое, невменяемое, безмозглое варварство подступает. С тараканами, с иконами и муллами, с зинданами и новыми барами. И это все называется «возвращением к традиции».
Ненавижу! Мне нужен мир Самоделкина, Знайки и Юрия Гагарина! И засуньте в одно место свою «традицию»!
Расскажи мне в 1985 году, что почти тридцать лет спустя Максиму Калашникову придется доказывать, что без промышленности и городов, без науки и техники, без новых научных открытий и смелых изобретений жить невозможно, я бы покрутил пальцем у виска. В восемьдесят пятом это было банальной очевидностью, известной всем. Сегодня мне приходится, выбиваясь из сил, доказывать именно это! Угроза крушения современной технической цивилизации под грузом миллионов недоумков стала абсолютно реальной. Мы получили орды кретинов, живущих очень комфортно и в безопасности, но не понимающих, благодаря чему они так живут. Деградантов с айфонами и айпэдами, которые с кретиническим упорством подрывают условия этой жизни, считая, что так было всегда. И это – страшная угроза.
Не было никакого золотого века в экологически чистом прошлом, дураки! Были немощь, короткая жизнь, грязь и вонь для основной массы, полуголодное и голодное существование. Свинство «элиты» и беспросветное существование большинства. Великий наш химик Дмитрий Иванович Менделеев родился в 1843 г. в отнюдь не рядовой семье: его отец был образованным и высокооплачиваемым работником образования, а мама – дочерью богатого купца Корнильева. У них в собственности даже стекольный завод был. Так вот: из семнадцати братьев и сестер Дмитрия Ивановича (а он был как раз семнадцатым ребенком) трое умерло в младенчестве, до крещения. А до совершеннолетия дожили только семеро. Десять из семнадцати чад умерли еще детьми! Погибли в этом мире без автомобилей и бензина, без водопровода и канализации, без антибиотиков и прививок, питаясь экологически чистой пищей и не дыша загрязненным воздухом мегаполисов. Идите вы в задницу с таким «золотым веком»! Мы хотим жить в мире, где есть ученые, конструкторы, изобретатели и промышленность.
Еще в начале ХХ века в Баварии и Саксонии умирало до 30% новорожденных. Самой благополучной выступала тогда Швеция – там погибало «только» 10% младенцев. Даже в семьях тогдашней европейской знати смертность маленьких детей не опускалась ниже семи процентов. В тогдашней России погибало примерно 25% новорожденных.
Нам говорят: но зато выживали самое сильное и здоровое потомство, обладающее иммунитетом, а теперь мы спасаем всех. А тогда те дети, что смогли выжить и вырасти, становились богатырями с железным здоровьем без всяких там прививок и антибиотиков. Да? Уже в наши дни нобелевский лауреат Роберт Фогель изучил множество историй болезней ветеранов Гражданской войны 1861-1865 годов в США и медицинские архивы армии Севера. Материала много: героев той войны американское правительство стремилось обеспечивать. Перед нам открывается ужасающая картина. Итак, то были люди, выросшие в экологической чистоте, на свежем воздухе и естественной пище «без химии», зачастую – ездившие верхом.
Оказалось, что уже в 1860-е годы от призыва в войска пришлось освободить десятки тысяч молодых мужчин. Они уже были крайне нездоровыми или покалеченными. Причем не только на фабриках (где применялся детский труд и не было никакой техники безопасности), но и из-за детских болезней – кори, брюшного тифа, ревматической лихорадки. Все это вело к хроническому плевриту, водянке и ревматизму. Ткнуть бы в это мордой тех идиотов нынешних времен, которые призывают покончить с прививками и антибиотиками! (Д.С.Сакс. «Микробы хорошие и плохие» - АСТ, 2012, с. 260)
Половина погибших в той войне – это жертвы дифтерии, кори, тифа и стрептококковых инфекций. При этом ветераны армии Севера становились инвалидами уже к пятидесяти годам (к 1890 г.), напоминая нынешних семидесятипятилетних стариков. Половина ветеранов войны мучились от тяжелых артритов, у 33% были шумы в сердце, у 20% - пороки сердечного клапана, поврежденные легкие, а то – обе беды вместе. Более того, есть четкая корреляция: чем больше болячек было у них в детстве – тем больше «хроники» было к пятидесяти годам. Детство без прививок и с болезнями выливалось (для выживших в детстве) отливалось в раннюю и болезненную старость. Ибо чем больше инфекций человек переносит в детстве – тем выше у него риск артрита, сердечно-сосудистых недугов, инсульта и даже рака.
Почитайте историю королевских домов Европы тех же времен: ужасающее число смертей от туберкулеза даже среди высшего общества. Во Франции сифилис – повальная болезнь среди творческих людей. Сифилис убил и Мопассана, и Тулуз-Лотрека, и, кстати, немца Ницше.
Читаю воспоминания главы Рейхсбанка Яльмара Шахта, финансового гения времен Гитлера. 13 октября 1872 года его мама отправилась в Америку к отцу Яльмара – не на паруснике, а уже на пароходе. Это уже все-таки не восемнадцатый век, и пусть еще нет радио, но уже есть паровая машина. Судно вышло из Копенгагена. Шторм в Ла-Манше заставил пароход огибать Северную Шотландию, где он попал в туман. Поскольку радиолокатора еще не изобрели, судно несколько дней дрейфовало в густом «молоке» с остановленной машиной, подавая гудки – чтобы на него не налетело другое судно.
На вторую неделю плавания, уже в Северной Атлантике, оказалось, что кончается пресная вода для питья. Пришлось пить нездоровую дистиллированную из опреснителя морской воды. Потом на борту пассажирского корабля вспыхнула эпидемия холеры, погибли 35 пассажиров. И будущая мама Яльмара Шахта, будучи смелой и доброй девушкой, взяла в свою каюту шестилетнего мальчика, вся семья которого погибла от холеры – отец, мать и трое остальных детей.
В довершение к беде с водой и холерой стало кончаться топливо. Пришлось разбирать доски палубы. Выдачу пресной воды установили – один стакан в день. Сломался компас – судно шло наугад. Только 2 декабря, через полтора месяца тяжелого плавания, холерный пароход дошел до противоположного берега Атлантики. Но в в Нью-Йорк, а в канадский Галифакс. Портовые власти не пустили на берег никого: боялись распространения холеры в городе.
Пополнив запасы топлива, воды и провизии, судно доплелось до Нью-Йорка. Но и там власти не разрешили ему причалить, боясь холеры. Даже пригрозили обстрелять его. Смилостивившись, чиновники позволили пассажирам перейти на военный корабль, где несчастных три недели держали в карантине…
Черт, и ведь это – 1872 год и пароход, а не медлительный парусник, как до того! Вы представляете себе, что ждало тех, кто решался плыть пассажиром через Атлантику году этак в 1750-м?
В те же примерно годы будущий революционер-народоволец и храбрый террорист, убивший бомбами Александра Второго в 1881-м, Александр Желябов, решил пойти в народ, крестьянствовать и проповедовать идеи демократии среди русских селян. В деревню экологически чистого «золотого века», где все было по Стерлигову: никаких тракторов, комбайнов, автоматизированных ферм, удобрений и т.д. Желябов пахал землю сохой и проклял все. К концу дня он валился без сил, с ломотой во всем теле. Не было никакой возможности читать, писать, думать. Такая жизнь обрекала на полное, изнурительное, отупляющее беспросветье. На жизнь, ограниченную только околицей деревни. С вечным безденежьем из-за архинизкой урожайности, с вечной работой по дому. Все нужно было мастерить и чинить: нового из-за низких доходов купить было невозможно.
А сейчас среди городских интеллигентов-дегенератов принято презрительно отзываться о тракторах и трактористах, вздыхая при этом о былой «близости к природе» и о «России, которая кормила всю Европу». Вас бы, кретины, поместить на месячишко-другой в ту деревню. Без техники и удобрений. Без теплого туалета и водопровода, без современных систем отопления, без антибиотиков и обезболивающих, без современной одежды и тканей, без железных дорог, автомобилей и электроники. С прелестями жизни в избе зимой вместе с домашней скотиной (дабы она не замерзла). С перспективой макуху жрать и голодать после неурожая или засухи, с урожайностью в 12-13 центнеров зерновых на гектар. Как бы вы тогда запели бы, кретины?
Сегодня слышишь: «Новое варварство – это хорошо. Ибо варвары – это сила!»
История показывает: белые (старые, а не новые) варвары, все эти галлы-кельты, германцы, викинги или славяне (анты да склавины) могли справляться только с пришедшим в упадок и сгнившим Римом, да еще с «пост-римскими», нищими и слабыми королевствами. А так сильные и цивилизованные государства били варваров в хвост и гриву. Римские крестьяне и горожане времен Гая Мария и Юлия Цезаря в (II-I века до нашей эры), сплоченные в хорошо организованные легионы, крушили кельтов-галлов, кимвров и тевтонов. Хазарский каганат с его городами и торговлей три века держал в страхе и покорности племена древних русов-восточных славян. «Крутые» викинги могли грабить разрозненные недогосударства кельтов-ирландцев, франков, итальянцев и саксов на юге Англии (то есть, своих же, белых), они еще могли налетать на разрозненные русские племена. Но как только крутые арийцы-номанны попробовали налететь на арабо-еврейскую Испанию – их наголову разгромили, а пленных – повесили. Оттого представители скандинавских белых варваров никогда не могли ходить в рейды на богатые мусульманские государства Леванта, Магриба, Египта. «Чернозадые» мусульмане восьмого-десятого века, обладая высокоразвитыми (по тем меркам) государствами, били белых свирепых варваров в хвост и гриву. Викинги были в состоянии нападать только на слабеющую Византию. То есть, только на своих, собратьев по белой расе. Варвар всегда проигрывал сильным, еще не пришедшим в упадок цивилизациям. Никакие арийства-руны не помогали. Они не заменяли организации, техники, городов, торговли и ремесел, науки, хорошо сколоченных вооруженных сил. И именно эти факторы (в новом обличье) пока еще обеспечивают преимущество белых над безбрежным морем небелых рас. Пока еще… Ибо если белые будут настолько идиотами, что утратят свои науку-промышленность и опустятся до уровня каких-нибудь талибов, их просто сметут с лика земного. Мужчинам отведут роль рабов в зинданах, белым женщинам – участь наложниц у волосатых и крючконосых шейхов.
К чему я все это рассказываю? Да к тому, чтобы читатель мог представить себе то, сколько благ и какую хорошую жизнь принесли нам с тех пор наука, техника, развитые индустрия и современное, механизированное сельское хозяйство. Чтобы вы осознали, что принесли нам знания, научные открытия и изобретения. Чтобы уразумели, насколько многим мы обязаны всем тем «безумным» гениям, что не бабло рубили и не за власть дрались, а двигали вперед технику и технологии, преодолевая глупость «признанных специалистов» и толп тогдашних обывателей. И дабы окончательно стало ясно, куда тянут нас все эти приверженцы «традиции», все эти идеологи возвращения к допромышленно-дотехническим «устойчивым цивилизациям» мира архаики. Все эти попы, муллы и «зеленые» эколожцы, борцы с Ымперией и ненавистники идеи прогресса. Все те, кто тянет нас в монастыри, в деревни двухсотлетней давности, во мрак и архаику.
Слишком много мне довелось слышать от тех, кто мнит себя «интеллектуальной элитой», такую околесицу. Дескать, идея прогресса себя изжила, а технологии с наукой не сделали, мол, нас счастливее. Жаль, что нельзя отправить таких «умников» в прошлое. Чтобы они там пожили и помучились. Чтобы увидели, как умирает, задыхаясь от дифтерии, их родное дитя – и они были бы бессильными что-то сделать. Чтобы они повкалывали на фабрике классического капитализма – по 12 часов в сутки. Нет, господа идиоты, мне прогресс нравится. Я-то вырос в прогрессивном и технократическом СССР, где жизнь до Горбачева постоянно улучшалась. Никто не говорит, что нынешний мир идеален, что имеющаяся технологическая база – идеал. Проблем хватает. Но чтобы их решать, надо не от науки и технологий отказываться, не проваливаться в прошлое и в архаику, не страдать маразмом «единения с природой» (где законы выживания крайне безжалостны) а идти дальше. Ибо только новые открытия в науке, лишь новые, эпохальные изобретения. Идиотам – сказочки о «природной гармонии» а-ля «Аватар», нам – города будущего, бессмертие, космические миссии, доступ к источникам новой энергии. Да здравствуют киловатты на душу населения! Мы – не животные, а цари природы. А потому нам нужно вперед и ввысь, а не назад и вниз.
Но ужас положения заключается в том, что нынешнее белое человечество делает все, чтобы лишиться способности совершать прорывы в научных знаниях, быстро развиваться и изобретать принципиально новое. Угроза распада современной технократической цивилизации – перспектива пугающе реальная, и она становится все ближе. А на несчастных русских землях – обломках СССР – эта беда принимает самую обостренную, самую уродливо-крайнюю форму. И если вы уже прочли первую книгу дилогии – «Хроники невозможного» - то понимаете, о чем я толкую. О союзе скорбных головой масс с новой инквизицией, созданной тупеющей Большой Наукой, давящей все новое на корню, без разбору. Без экспериментальных проверок.
Ужас положения – в том, что, помимо дегенеративных масс обывателей и новых «идеологов архаики» против моего Будущего во многом работает и официальная академическая наука. В силу своей косности и корпоративного эгоизма. Первой в мире РАН создала научную инквизицию, каковая не равзбирает, кто перед ней: откровенный маньяк, хитрый мошенник или же гениальный первооткрыватель совершенно нового направления в науке и технике!
***
Как историк и футуролог, прекрасно знаю ярчайший признак скорого обвала цивилизации, слома эпохи. Это – настроение времен поздней Римской империи. Начиная со второго столетия нашей эры римляне пребывали в уверенности, что их цивилизация достигла всех возможных вершин. Что больше ничего невозможно изобрести и придумать, что все уже создано – и некуда дальше стремиться. С тех времен множатся признаки грядущего упадка и катастрофы. Распространяются декаданс и деграданс. Идиоты начинают разглагольствовать о близости к природе, погрязают в плотских удовольствиях и психологических самокопаниях. Их больше интьересуют зрелища и развлечения, интриги и бабло. Они не хотят достигать невозможного. И это было тем более смешно, что римлянам было известно только о трети поверхности планеты. У них не было ни паровой машины, ни компаса, ни барометра с термометром. Они не умели плавать через океаны и бороться с опасными болезнями. Они не научились добывать и использовать уголь, им было известно всего девять химических элементов. Но они считали, что больше нечего творить или изобретать.
То же самое настроение я наблюдаю и в нынешнем мире победившего капитализма – потребительского, финансового, глобального. Все уже изобретено и даже чересчур много изобретено. Не нужны нам города будущего, пусть будут города настоящего. Завтра должно быть как сегодня. Промышленность – снести к чертовой маме. Учиться на инженера или ученого? Зачем? Разве так сделаешь свой первый миллион долларов к двадцати годам? Отрываться и развлекаться. Не нужны нам луны Юпитера и марсианские холмы. Наука и ее чудеса больше никого не волнуют и не разжигают. Физики, химики, вообще исследователи более не правят умами. Главными фигурами делаются бесплодные пустышки: футболисты, телеведущие, стилисты, шоумены, политиканы и финансовые спекулянты. Те, кто ничего нового не создаст, но зато потакает вкусам тупеющей и коснеющей толпы скотов. Правительства тратят на футбол больше, чем на университеты и научно-технические программы. Черная обезьяна, катающая мяч, получает от общества больше, чем ученый с мировым именем. Все «инновации» сводятся к бесконечному комбинированию и усовершенстванию того, что было в принципе изобретено десятилетия назад. Ибо что такое все эти смартфоны и социальные сети? Только лишь гибриды облегченного пользования из того, что в принципе создано до конца 1960-х. Но нет ни одного прорыва, сравнимого с изобретением энергетики на переменном токе, самолета, радиосвязи и телевидения, антибиотков, атомной энергии, ракетной техники, двигателя внутреннего сгорания.
Для римлян подобный стиль жизни кончился страшным крахом. Полной гибелью цивилизации, народа, самой правящей элиты. Неужели вы думаете, будто сейчас все не завершится тем же самым образом?
Ну, а если брать русские земли – обрывки Советского Союза – то здесь есть отягчающие факторы. Опустошение страны, ее деградация, уничтожение индустрии и науки, гибель двадцати миллионов отнюдь не самых худших человек с 1991 года. Плюс отупение массы, которое быстрее и сильнее, чем на Западе. Да еще и крайняя ограниченность правящей «аристократии», считающей русских народом неумех, тупиц и неудачников, стремящейся смотреть в рот Западу и заимствовать оттуда все без исключения. Брать готовое только оттуда, ничего не придумывая и не создавая самостоятельности. Плюс масса «креативного класса» с теми же настроениями. Мы имеем толпу городских макак, тычущих пальцами в электронные гаджеты, но утративших способность создавать такие устройства. Чистые пользователи чужого и подражатели иностранному.
А теперь подумайте: что будет, коли этих белых городских чурбанов (не таджиков-узбеков, а вроде бы русских) станет большинство? Когда не то, что новую технику создать и делать, а и просто поддерживать прежнюю техносферу станет некому? Представили? То-то и оно…
***
Вот почему говорил и говорю: нас, русских, может спасти только сохранение технократической «прогрессистской» цивилизации. А для этого и потребны самые решительные прорывы в научном знании. Ибо если мы сможем открыть нечто совершенно новое, то на основе оного сможем породить и самые фантастические – почти на грани магии – технологии. Самые радикальные изобретения, что смогут решить самые тяжелые наши проблемы. Компенсировать нам хоть нехватку людей, хоть дефицит средств. В самом-то деле: зачем тратить триллионы рублей на постройку старых систем водоочистки или телефонной связи, коли новые изобретения могут обеспечить то же самое на порядок (в десять раз) дешевле? Ежели вы сможете лечить рак быстро и дешево, причем с минимальным вредом для всего организма? Если ты сможешь строить дороги-автобаны быстрее в несколько раз, причем недорого и с минимумом потребности в рабочей силе? И если для этого нужно скрещивать достижения науки-техники модерна с древними знаниями – так тому и быть!
Но если вы хотите таких прорывов, то сами должны обладать инновационной смелостью и способностью принимать «безумцев», а не отторгать и уничтожать их.
Закон истории гласит: Будущее покоряется только самым смелым и безумным. Нужно быть воистину одержимым и не признающим никаких авторитетов, чтобы подарить миру тот или иной прорыв.
«Безумным» был тот, кто придумал колесо: подобного нет в природе.
Сумасшедшим считался тот, кто придумывал и строил первые аэропланы – ибо подавляющее большинство считало: человек – не птица, летать ему не суждено.
Сумасшедшим с точки зрения большинства кажется тот, кто не удовлетворяется тем, что сказано в учебниках и в признанных теориях, а видит то, что не зрят остальные. Тот, кто что-то придумывает: в технике и науке, в общественной жизни, в экономике. Тот, кто тратит на это годы жизни вместо того, чтобы гнаться за деньгами или развлекаться. Впрочем, читатель, вы мои мысли на сей счет знаете из прошлых моих книг и из тех же «Хроник невозможного».
Но нынешнее общество относится к таким безумцам все враждебнее и враждебнее. Причем в лице и обывателя, и официальной Академии наук. Вот в чем – проблема.
***
А ведь необходимость в таких «безумцах» отнюдь не стала меньше с начала ХХ века, когда было буквально взорвано здание классической физики, и когда из этого взрыва потом родились электроника, лазеры, компьютеры, атомная энергия. По сути – современный, такой удобный для нас мир. При этом привычные сегодня, но сумасшедше новые в начале ХХ века физические теории казались тогда большинству и ученым старой школы совершеннейшим бредом. Подчас эти теории и открытия пугали даже самих их авторов!
Как говорил известный в шестидесятые американский физик, профессор Дайсон: «Великое открытие, когда оно только появляется, почти наверняка возникает в запутанной, неполной и бессвязной форме. Самому открывателю оно понятно только наполовину. Для всех остальных оно — полная тайна».
Другой гений физики ХХ столетия, Нильс Бор, изрек: «Перед нами – безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной…»
Недавно, читатель, открыл для себя великолепные книги Ирины Радунской, в шестидесятые и семидесятые годы писавшей о безумном перевороте в физике, произошедшем в науке с конца позапрошлого века. Это стоит изучить, чтобы понять то, что аналогичное безумие необходимо нам сегодня.
«…Двадцатое столетие застало учёных в приятном заблуждении. Им казалось, что они знают всё или почти всё об окружающем мире. Вдохновение
Галилея, прозорливость Ньютона освободили человеческий разум от паутины, сотканной из ошибочных утверждений древних схоластов и искусственных представлений средневековья. Плечами гигантов была поднята стройная система человеческих знаний. Фундаментальная наука о неживой природе – физика – вскрыла главнейшие законы, охватывающие, как думалось, все стороны жизни вселенной.
Это величественное здание, получившее название классической физики,
казалось, вмещало в себя разгадки всех раскрытых и ещё не раскрытых тайн природы.
На рубеже XX века это благополучие подверглось серьёзному испытанию. Классическая физика оказалась скомпрометированной тем, что она не смогла объяснить ряд вновь открытых фактов.
Она стала в тупик перед простым нагретым телом. Каждый школьник знает, что, сунув кусок вещества в огонь, его можно довести до красного и даже белого каления. Любое раскалённое вещество, если только оно не разрушится при нагреве, будет светиться. И чем выше его температура, тем более яркий свет оно излучает. Даже цвет звёзд зависит от их температуры. Но когда учёные попытались понять, почему цвет излучения не зависит от их состава, формулы отказались дать однозначный ответ. Они отзывались об этом явлении самым противоречивым образом и только сбивали учёных с толку.
Попытки описать математически, как энергия нагретого тела излучается в пустое пространство, кончались разочарованием.
Уравнения не давали ничего похожего на действительность. Из всех расчётов получалось: тепло так быстро улетучивается в окружающее пространство, что всего топлива, имеющегося на Земле, не хватит, чтобы вскипятить чайник! Это, конечно, противоречит опыту.
Опыт, верховный судья науки, отвергал все попытки построить теорию излучения. Классическая термодинамика и электродинамика, хорошо справлявшиеся с описанием сложнейших природных процессов, позволяющие описать работу всех известных машин, оказывались бессильными перед этой, казалось бы, простой задачей.
Проблемой занялся Макс Планк, берлинский профессор, уже завоевавший себе известность трудами по термодинамике. И он тоже начал танцевать от печки, исходя из привычной предпосылки: энергия от нагретого тела переливается в окружающее пространство так же непрерывно, как воды рекив океан.
Но и усилия Планка приводили к тем же обескураживающим выводам. Да, действительно, нагретое тело испускает лучи всех цветов: красные, зелёные, фиолетовые. Фиолетовые лучи очень жадные, они отбирают у тела и уносят с
собой львиную долю энергии. И всё-таки не они самые ненасытные. Ультрафиолетовые лучи и ещё более коротковолновые, лежащие за ультрафиолетовой областью спектра электромагнитного излучения, должны были, подчиняясь формулам, остудить все тела в природе, охладить вселенную до абсолютного нуля!
Так расчёты Планка подтвердили ужасный вывод: мир ожидает ультрафиолетовая смерть. Но в окружающей жизни физики не находили ни малейшего симптома столь печального исхода. Они должны были избавить и теорию от нелепого заблуждения. Этой проблемой мучился не один Планк. Многие учёные не хотели мириться с бессилием созданных ими формул.
Но недаром имя Планка до сих пор произносится с благоговением. Планк избавил физику от призрака ультрафиолетовой катастрофы.
«После нескольких недель самой напряженной работы в моей жизни тьма, в которой я барахтался, озарилась молнией и передо мной открылись неожиданные перспективы», – говорил впоследствии Планк в своём нобелевском докладе.
Молния, о которой он упомянул, озарила целую область знаний о природе вещества. Это случилось в 1900 году. Рассматривая процесс обмена энергией между раскалённым телом и окружающим пространством, Планк предположил, что этот обмен совершается не непрерывно, а в виде небольших порций.
Описав этот процесс математически, он пришёл к формуле, в точности совпадавшей с распределением энергии в спектре Солнца и других нагретых тел. Так в науку вошло представление о минимальной порции энергии – кванте.
Обычно говорят, что Планк пришёл к своему открытию случайно, что на идею введения дискретности – скачкообразности – в процесс передачи тепловой энергии он натолкнулся в результате экспериментальной математики, пытаясь добиться совпадения расчётов с опытом.
Сам Планк опровергает эту версию. Он рассказывает, что, будучи горячим поклонником крупнейшего из физиков, Больцмана, он показал ему свою работу. Она была выдержана в духе классических представлений о непрерывности тепловых и электродинамических процессов. Ответ знаменитого ученого поразил Планка. Больцман, безупречный классик, сказал, что, по его мнению, невозможно построить вполне правильную теорию процессов излучения без введения в них ещё неизвестного элемента дискретности.
Несомненно, указание Больцмана помогло Планку найти путь к его великому открытию. Если в его возникновении и сыграла свою роль случайность, то в ещё большей мере оно явилось закономерным диалектическим скачком в познании.
Вдумываясь в суть своей формулы и в возможности, открываемые введением кванта энергии, Планк понимал, что он выпустил из бутылки мощного джинна, способного потрясти самые основы описания природы. Он чувствовал, что не может даже оценить масштабы грядущего переворота, но инстинктивно догадывался, что его работа даст толчок лавине, которая наверняка разрушит фундамент физики, а это казалось ему опасным. Последующая история науки показала, насколько правильным было его предчувствие.
Будучи человеком консервативных взглядов, Планк медлил с опубликованием своего открытия. Оценивая его значение, он говорил, что либо оно полностью ошибочно, либо по масштабам сравнимо с открытиями Ньютона.
Коллеги Планка придерживались преимущественно первой точки зрения. Некоторые из них даже грозились отречься от физики, если «возмутительная» теория Планка не будет опровергнута…»
Так написала Ирина Радунская в книге «Безумные идеи» (1965 г.).
В начале ХХ века не было еще никаких комиссий по борьбе со лженаукой. Макс Планк нашел неопровержимые экспериментальные подтверждения своей квантовой формулы – и его признали. Его не объявили лжеученым шарлатаном и не подвергли травле в прессе, а сделали нобелевским лауреатом.
Впрочем, все великие физические открытия были безумием (с точки зрения имевшейся тогда науки), причем началось это с великого Максвелла, открывшего мир электромагнитных явлений и первым нанесшим удар по механистической науке...
Источник фото: http://images.yandex.ru/yandsearch?source=wiz&text=%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE%20%D0%B1%D1%83%D0%B4%D1%83%D1%89%D0%B5%D0%B3%D0%BE&noreask=1&pos=29&rpt=simage&lr=54&uinfo=sw-1583-sh-781-fw-1341-fh-575-pd-1&img_url=http%3A%2F%2Fs59.radikal.ru%2Fi164%2F1007%2Ff3%2F581efb9f699b.jpg
Источник:
Максим Калашников Записи на схожие темы
Радио онлайн: Магия в эфире
В эпоху высоких технологий, когда на ... популярность, но и обрело новое дыхание, достигнув удивительных высот ... С развитием интернета радио обрело новое измерение цифровое. Онлайн-радио ... удивлять, привлекать новых слушателей и вдохновлять на новые открытия. В ...
АНТРАКС осваивает новые рынки
В составе Ассоциации российских разработчиков и производителей электроники (АРПЭ) специалисты компании АНТРАКС приняли участие в бизнес-миссии в Джакарте. Программа включала в себя посещение выставок Inatronics, Smart IoT, Securitech и Smart Home & City, ...
Нива лучший автомобиль в СССР
... эпоху 1980-х годов, когда мировой автопром только начал активно искать новые ... безопасности, но и предлагающим новые уровни комфорта и надёжности ... больше пространства и удобства. Новый век принёс с собой ... новые вызовы и возможности, на ...
Букеты из искусственных цветов: Новая вечность в каждом лепестке
... букетов из искусственных цветов открывает новые горизонты для ценителей красоты. Далеко ...
Онлайн Курсы: Путь к новым знаниям через агрегаторы и каталоги курсов
... нас постоянно адаптироваться и обучаться новому, онлайн-образование становится не ... Благодаря честным и подробным отзывам новые пользователи могут сформировать обоснованные ожидания ... современными учащимися двери в мир новых знаний без границ. Эффективность, ...
Нужна ли биометрия: риски и недостатки новой эры идентификации
В эпоху цифровизации, когда технологии обещают революционизировать ...
Отправить комментарий