Писатель Аркадий Гайдар. ФОТО

26 октября – память писателя Аркадия Гайдара (1904–1941). В этот осенний день 75 лет назад пал он, воевавший в партизанском отряде, от фашистской пули.

Нет смысла рассказывать сейчас о том, как умер А.П. Гайдар. Его подвигу посвящены подробные и точные книги крупнейшего «гайдароведа» (увы, хорошее слово принято ставить в кавычки) Бориса Камова: «Партизанской тропой Гайдара»(1973) и просто «Гайдар» (1971, из серии «ЖЗЛ»). Обе они – результат исторического расследования автора. И добавить к плоду многолетних трудов нечего и незачем.

Тем более что нелепо предаваться воспоминаниям о человеке, который вычеркнут из настоящего и, похоже, из будущего. Имя, которое когда-то побуждало молодежь к большим настоящим делам, сегодняшней молодежи неизвестно. Гайдар покинул школы, покинул кружки и секции. Он не приходит на вечера памяти. Он не сидит более с ребятами вокруг костра.

И много ли, по-вашему, будет значить наше воспоминание о Гайдаре, затерянное в интернете, если вокруг – забвение? И место ли здесь этому нашему воспоминанию? Точно не здесь. Гайдар должен быть рядом с мальчишками-девчонками, как живой, а не в очередной заметочке на веб-страничке.

Вернется ли он?

От нас от всех зависит.

И от руководителей ВПК – в особенности. Потому что военно-патриотические клубы – то самое место, где впервые Аркадий Петрович вновь сможет увидеться со своим молодым читателем, с которым был разлучен на долгих три десятилетия.

Кроме того, не одним лишь юным воспитанникам ВПК требуется возвращение Гайдара. Не меньше нужен Аркадий Петрович и самим руководителям ВПК. Как советчик, помощник. Его книги и фельетоны полны ценных идей, блистают меткими фразами, сообщают интереснейшие факты и, наконец, просто служат образцами хорошей патриотической прозы. Бери это богатство и используй в текущей работе!

Заголовком нашей заметки намеренно поставлено название одного из фельетонов А.П. Гайдара времен «уральского периода». Этот фельетон наилучшим образом иллюстрирует то словесное мастерство и мудрость автора, которые воодушевляли и увлекали читателей. А еще в этом заголовке есть другой, более глубокий смысл, который, мы надеемся, читатель найдет сам. Давайте перечитаем фельетон, вспомним любимого писателя.

3000 вольт

(В сокращении)

…Вчера в 3 с половиной часа дня техник Силанов подошел к доске генераторного пульта, спокойно повернул рычажок, и 3000 вольт, бесшумно ударив провода, полились непрерывным горячим потоком на заводы Свердловска. Не было сказано по этому поводу ни одной торжественной фразы, ни обширного доклада о международном положении и кознях английских соглашателей, не было ни одного лишнего человека, кроме 8 очередных рабочих, незаметно распылившихся по разным концам огромного, сверкающего огнями здания.

Была деловая напряженность, простая и четкая, как ток, проходящий через мраморную доску пульта.

И эта глубокая простота еще ярче и еще резче выступает после того, когда узнаешь, сколько труда было затрачено, для того чтобы на краю болота, среди хмурого леса построить новую электростанцию. Первые кирпичи подвозились на лодках, первые бревна срубленных деревьев подтаскивались вручную. Первые сроки, к которым должна была быть пущена станция, назначались почти наугад.

Прошлому горсовету рабочими был дан наказ — пустить станцию. Горсовет делал все, что мог, и, несмотря на целый ряд затруднений, добился все-таки, что в последний день, в тот день, когда его полномочия истекали и начинались новые перевыборы — новые наказы, с электростанции брызнул в город первый ток.

И все-таки, несмотря на то что даже лошадь, в последнюю секунду взявшая приз у финиша, всегда вызывает бурю аплодисментов, — здесь аплодисментов не было, и не были они нужны ни инженеру, ни старику механику, впившемуся глазами в измерительные приборы, ни огромной турбине, бешенством 3000 оборотов в минуту посылающей ток в провода.

Люди (их всего-то восемь человек) растаяли. Люди уступили первенство машинам, и еще ярче и еще подчеркнутей становится видной эта простая, почти суровая скромность тех, которые влили сегодня в проволочные жилы города живительную электрическую кровь.

Уходил я с электростанции с неохотой, хотелось остаться дольше, но не было времени. И я подумал, кто прав, кто виноват — дело темное, но только здесь гул машин, запертых рукой человека в полупустом замке, молчаливый поворот рычага рабочей рукой заставил меня почувствовать дух эпохи гораздо сильнее, нежели на торжественных собраниях, в которых я не мог уловить того, чего от меня требовали.

Газета «Уральский рабочий» (Свердловск), 11 февраля 1927 г.