Про «небесную кавалерию»

Вертолёты нередко называют «винтокрылыми машинами» и оно, конечно, неспроста. По сути вертолётный винт и есть вращающееся крыло с очень сложной аэродинамикой. На мой взгляд, управлять вертолётом сложнее, чем самолётом, а вести на такой машине воздушный бой или уничтожать танки противника — и вовсе задача фантастическая. Так это или нет — удалось выяснить в Торжке, в Центр боевой подготовки и переучивания лётного состава армейской авиации.

Несколько забегая вперёд сообщу: торжокские вертолётчики произвели впечатление людей толковых, умелых и смелых, позволили оценить уровень своего мастерства как «удивительный» и показали всё, что вообще можно было посмотреть за несколько дней пребывания в Центре.

Необходимо пояснить, что Центр боевого применения — это что-то вроде «башни знаний» для военных вертолётчиков, это не просто учебный комплекс, а настоящий лётно-исследовательский конгломерат с огромным накопленным опытом действий в разных условиях на всех типах боевых машин и своей собственной школой высшего пилотажа. Уникальное место. Несколько дней, проведённых там, оказались наполненными открытиями. Снимал всё кругом беспощадно. Получилось так.

344 центр боевого применения и переучивания армейской авиации находится в Торжке. Сам центр — это приличных размеров комплекс, на территории которого есть даже свой музей. Вертолётный музей на территории Центра — огороженная территория, где собраны образцы боевых вертолётов. Всего — 14 штук. Про них расскажу отдельно и позже. А сейчас — про сам Центр, боевую технику, полигон, лётчиков, тренажёр и службы обеспечения.

А этот пушечный вертолёт, выкрашенный в белый цвет о обозначенный буквами UN — машина с историей. В начале нового тысячелетия этот Ми-24П находился на миротворческой службе в Сьерра-Леоне. Выполняя бреющий полёт над Атлантикой, экипаж маленько зачерпнул солёной воды, оборвал кое-какое оборудование, размещённое внизу, но не нырнул в пучину окончательно, экипаж вырулил. За такое подныривание вертолёт был наречён именем Calipso и украшен соответствующим событию рисунком. На данный момент вертолёт свой ресурс выработал, с лётной работы списан и стал донором для других машин.

Из Твери в Торжок добирались в компании полковника Сурикова. Константин Юрьевич — зам. командира по воспитательной работе. И, как выяснилось позже, помимо своих лётных обязанностей, этой самой работой занимается всерьёз. В пути обсуждали ситуацию, сложившуюся вокруг дела лётчика Сулима. Сами военные склонны полагать, что всё совсем не так просто, как оно представлялось в LJ и окрестностях. Есть, мол, основания полагать, что так называемые «денежные поборы» на липецкой авиабазе — мера вынужденная. Благом, конечно, считать её нельзя, но и иных вариантов оборения общих проблем зачастую в армии нет.

Как решается вопрос, например, со стрижкой травы на территории части? Правильно, при помощи косы. По нынешним временам в ходу, понятно, бензокоса. Помимо расходов на сам инструмент, надо ещё и бензина к нему закупить. Масла. Запчастей. Суммы, конечно, в масштабах армии невелики, но на местах и таких сумм чаще всего нет. А трава должна быть подстрижена. Вот и получается, что отчисления такого роду могут и бывают направлены на общие нужды. И нужд этих — огромное количество. Хороша такая ситуация или плоха — опять вопрос.

Сегодня «на вооружении» Центра стоят вертолёты следующих типов: Ми-24П, Ми-24ПН, Ми-26, Ми-8 нескольких модификаций (МТКО, МТВ-5), Ми-28, Ка-50 и Ка-52. «Двадцатьчетвёрки» применяются пилотажной группой «Беркуты». Вертолёты Ми-28Н прибыли в Торжок почти десять лет тому назад ещё совсем «сырыми». Началась опытная эксплуатация. Все полёты на боевом вертолёте фиксируются при помощи систем аудио-видеорегистрации. Видеорегистрация просто отображает происходящее, а по аудиоканалу осуществляется контроль правильности и своевременности действий экипажа: каждое своё действие пилот сначала проговаривает, что существенно упрощает разбор возможных ошибок на земле.

По итогам опытных полётов в КБ вносили необходимые изменения, доработки ведутся до сих пор. Какого рода доработки? Например, машины первых серий страдали неполадками с противообледенительной системой лопастей. Её изменили и проверили в суровых условиях на специально выделенной машине, после чего внедрили в серию. Сами лётчики об этой машине отзываются крайне положительно, основных претензий пока что три: ненадёжная электроника, отсутствие в нижней кабине (кабине штурмана) дублирующего управления и несбалансированность систем управления отоплением в обеих кабинах: штурман мёрзнет, а командиру жарко.

Негоже, чтобы штурман летал пассажиром, случись чего с командиром, должен принять управление на себя. Задача штурмана в Ми-28Н — наведение автоматической пушки 2А42 и стрельба управляемыми ракетами. Пилот-командир применяет по цели НАРы и тоже может стрелять из пушки, но только если она выставлена по продольной оси вертолёта и застопорена неподвижно. Говорят, грядёт новая штурманская кабина, более просторная и комфортабельная и, конечно, с дублированным управлением вертолётом.

Прямо в Центре лётчики проходят обучение и готовятся к полётам на новых типах машин. Переучивание идёт с разных машин на, опять же, разные. Один из пилотов обучался полётам на Ми-24, ранее летал на Ми-26. Говорил, заходил в свой вертолёт, как в солидное учреждение, а сейчас приходится протискиваться в кабину :). Переучивание — процесс небыстрый и трудоёмкий. Например, освоение Ми-28Н занимает примерно полтора-два месяца. Учатся пилоты и штурманы-операторы ежедневно, с одним выходным в неделю. Далее — зачёты, после успешной сдачи — допуск к первому полёту. Затем полёты в зоне, по маршруту и, наконец, боевое применение со стрельбами на полигоне.

На сегодняшний день Ми-28Н, дислоцирующиеся в торжокском Центре, летают практически постоянно. Кроме «летающих» машин, на стоянках стоят и условно старые, из первых версий, в том числе и вертолёты «промо»-версий, отработавшие своё на выставках и показах боевой техники. Эти уже не летающие, модернизации подвергнуты уже, видимо, не будут.

Применяются в Торжке и вертолёты Ка-52 «Аллигатор». Четыре штуки, бортовые номера 92-95. На вооружении «Аллигатора» — очень надёжная, мощная и точная пушка 2А42-1. И пилоты и оружейники оценили её как «просто отличную». Обычно в условиях войны такие вертолёты действуют парой. Пара может уничтожить за боевой вылет танковый взвод (4 танка), способна вести полноценный воздушный бой с вертолётами противника, штурмовыми ударами поддерживать наступление своей пехоты или уничтожать с ювелирной точностью наземные цели.

Одна из особенностей этого вертолёта — наличие катапультируемого кресла у экипажа. Кресло К-37-800 выбрасывается из вертолёта вместе с пилотом после того, как лопасти отстреливаются специальными пиропатронами, а плексиглас кабины разрушается от действия заблаговременно установленной системы подрыва. На фото она видна, выглядит как белая «змейка» на остеклении кабины.

Обучаются в Центре и иностранные лётчики. Например, при нас в части квартировала группа вертолётчиков из Бразилии, осваивавшая вертолёт Ми-35 (плакат-схема вертолёта). Очень на них продавщица в близлежащем магазинчике ругалась, сломали. дескать, басурмане дверь в холодильнике! Пришлось специально для бразильцев повесить в магазине объявление на испанском (или португальском?) языке: без команды продавца в холодильник с напитками не ломиться!

Схема укладки патронной ленты к пушке. Сначала патроны, которые, конечно, уже снаряды, забиваются в звенья ленты специальной машинкой. Потом выравниваются оружейником уже вручную, затем лента укладывается, смазывается какой-то густой смазкой (оружейники прокомментировали это действие фразой «Без «сгущёнки» — капризничает») и вся конструкция протягивается тросом к пушке.

По территории части лётчики и наземный состав перемещаются в автобусе, пешком и на велосипедах. Велотранспорт развит очень сильно, у столовой можно было пронаблюдать просто парад марок и моделей. Лётчики — в комбинезонах, фуражках и пилотках. Все какие-то подтянутые, добротные, одно слово — офицеры. Оказывается, в ВВС сейчас серьёзно закручиваются гайки на тему соответствия внешнего вида военнослужащих установленным требованиям.

Форма одежды должна соблюдаться очень строго. Из удививших меня деталей: лётный комбинезон, соответствующий всем требованиям, но пошитый из ткани «рип-стоп» в полёте недопустим. Пластиковые нити, внедрённые в ткань комбинезона, при пожаре плавятся, горят и могут во внештатной ситуации стоить лётчику жизни. Мелочь, а предусмотрена. Технический состав носит на головах береты. На мой вкус — какие-то бесформенные и аляповатые. Ни разу не лихие. Надеюсь, их заменят на что-то иное. А вообще, по решению командира части, допустимо ношение пилоток вместо беретов.

Оружейники подвешивают на пилон вертолёта Ми-24 транспортно-пусковой контейнер с управляемой ракетой 9М120Ф «Атака». Обратите внимание на красную крышку-заглушку. Перед вылетом оружейник снимает её и ждёт возвращения экипажа со стрельб. Если экипаж поразил цель первой же ракетой, то крышка-заглушка вручается лётчику, а если такое попадание у лётчика вообще первое — положено несильно треснуть его по известному месту отстрелянным тубусом. Ритуал, как видно, соблюдается со всем тщанием.

Поинтересовался алковопросом. Остро ли стоит? Ответ получил такой: алкоголь и боевые лётчики — понятия очень слабо совместимые. В принципе, единственное время, когда желающие могут квасить в любых пределах — отпуск. Вот там — да. Хоть залейся. В остальное время употребление алкогольных напитков может завершиться разного калибра чудесами: от выговора и лишения премиальных денег до увольнения из ВС. Выговор страшен особо: при окладе около 40-50 тысяч рублей летающий боевой офицер получает ещё и премиальные деньги по 400-му приказу. Суммы могут составить 50+ тысяч рублей, что солидно.

Ну а если выпил, был замечен, отстранён от полётов — никаких премий. 100.000 умножаем на 12 — получаем стоимость квартиры в Пскове или Торжке. Если про такое узнает супруга офицера — быть полёту валькирий в отдельно взятой семье. Есть смысл воздержаться от.

Зашла речь и про дедовщину. Сопровождавший нас Игорь, сержант-срочник из подмосковного Королёва сообщил прямо — не богаты вертолётчики дедовщиной. У всех мобильные телефоны, на территории части размещены телефонные номера горячих линий МО. Особо отметил присмотр офицеров за всем происходящим и загруженность работами. Для дедовщины времени в части не остаётся. В армию Игорь пошёл самостоятельно, уже имея за плечами высшее образование. Дослуживать ему ещё 5 месяцев.

Рассказал, что дембельских альбомов уже не делают, точнее, не делают их в обычном понимании — на бумаге. Сейчас модно иметь электронную версию альбома, пригодную для разрешения во всеразличных «вконтактах». Из нетленных ритуалов остались загибания пряжек. Первое ответственное задание перед присягой — отчистить иголочкой зелёную краску с пряжки. В ночь перед присягой эта процедура исполняется неукоснительно. Традиция-с.

Военнослужащим выдаются такие вот металлические опознавательные жетоны. Носить их на американский манер команды не было — никаких цепей на шее у воина быть не должно. Зато была команда носить жетон в военном билете. Время, чай, не военное, в военнике сохраннее будет.

Денис, конечно, такому «пряничному» рассказу не поверил и помчал лично опрашивать солдат-срочников. Солдаты оказались какими-то робкими, смущались, как барышни, под разными предлогами отбояривались от съёмки, но были изловлены и разъяснены и опрошены. Не без помощи огромного и, говорят, свирепого прапорщика, постоянно напевавшего что-то вроде «трам-пам-пусеньки, трам-пам-пушечки» и широко улыбавшегося солдатам.

Опрошенные дружно отпирались: мол, нету её, дедовщины проклятой. Надо отметить, что во всех казармах висят стенды, разъясняющие порядок действий при необходимости пожаловаться на что-то, обозначены «телефоны доверия», солдаты практически поголовно оборудованы мобильными телефонами, так что подать острый сигнал, если что, можно без усилий. Рядом с телефонными номерами разглядел отдельный стенд, наглядно поясняющий что бывает итогом неуставных отношений. В качестве иллюстрации — мои картинки из заезда в дисбат. Был очень тронут. Отлично, что вот так фотографии пригодились.

В этот день в части молодое пополнение готовили к присяге. Солдаты ходили по плацу строем, тренировались в строевой, учились маршировать с оружием и без. Чем занят товарищ, разинувший рот в центре снимка — не знаю!

Пока сидели в кабинете замполита, прослушали краткую телефонную драму: мама свежепризванного бойцы звонила заместителю командира Центра с целью поинтересоваться — чего это сын уже три дня домой не звонит? Не дедовщина ли мешает? Сына немедленно нашли в санчасти с соплями и простудой, дали приказ позвонить домой и лично сообщить родным, что с ним всё в порядке, а телефон у него отобрали в качестве меры наказания за нерадивость. Потому как толковый солдат играл в строю в какой-то тетрис. Об исполнении чудесного приказа доложить непосредственному командиру.

Следом прибыл воин-залётчик лично. Ему перед демобилизацией не терпелось употребить спиртные напитки и как следует побарагозить. Как я понял — и то и другое удалось, причём не в первый раз. Всё содеянное настойчивым воином отразили в личном деле и составили парню добротную характеристику. Куда с такой после армии идти — не знаю. Вот такими, например, вопросами занимается целый летающий полковник.

Лётный день в Центре начинался с разведки погоды. На разведку вылетал Ми-24 с заместителем командира Центра в качестве пилота. Сам командир Центра тоже «летающий» — в качестве командира экипажа Ми-8 облетал все площадки, где вертолётчики могли приземляться на маршруте и убедился, что всё в порядке и посадка безопасна. Ми-8, кстати, очень хвалил и он и его коллеги. Не скоро, говорят, устареет.

Завтракали-обедали-ужинали в лётной столовой. Вкусно, обильно, в обед выдавался даже шоколад, который съедали не все. Обратил внимание на просверленные ложки-вилки-ножи из нержавейки. Поинтересовался у наряда — зачем? Версии выдали такие: чтобы не тырили, чтобы привязывать цепочкой к столу (на уточняющий вопрос — «а как их мыть?», солдат замялся и убежал за добавкой) и чтобы развешивать для сушки. Остался в изумлении, сверлить сверлом нержавейку — труд титанический. Ещё изрядно удивил гарнир ко второму блюду: за всё время пребывания в Центре он не менялся ни разу: отварной рис и отварные макароны всегда. Лётчики говорят — гарнир меняется раз в несколько месяцев, позже будет засилье картошки. У солдат-срочников, питающихся в своей столовой, таких чудес почему-то нет.

Посетили тренажёр. Тренажёр — отдельно стоящее строение, внутри которого установлена кабина вертолёта Ми-8 (комплексный тренажёр вертолёта Ми-8МТВ-5, здесь плакат-схема этого вертолёта), сочленённая с компьютерным центром управления, сферическим экраном и системой из нескольких проекторов. Компьютерный центр в программе-конструкторе задаёт необходимые условия: местность, ветер, погоду, видимость, объекты и цели.

Проекторы передают изображение на экран, экипаж выполняет задание. «Эффект присутствия» — очень сильный. Нас предупредили, что предельное время обычно составляет 1-2 часа, потом начинается головокружение: обстановка на экране меняется, а кабина-платформа — неподвижна. Сами лётчики поделились мнением: условия на тренажёре очень напоминают реальный вертолёт, но, конечно, не хватает тряски, запаха керосина и шума.

Летали наперебой, осмотрели весь Адлер и окрестности, приземлялись на палубу «Адмирала Кузнецова» и на площадку нефтяной платформы, в конце нанесли удар неуправляемыми ракетами по группе «Хаммеров» (грузинских?), аккуратно расставленных прямо на взлётной полосе аэродрома. Не так давно Центр получил ещё один современный тренажёр вертолёта Ми-28Н. Учебный комплекс пока что в ящиках, дожидается подготовленного помещения и ввода в эксплуатацию.

Удалось побывать и на полигоне, где лётчики и вертолётчики отрабатывают то самое боевое применение. Полигон — это вышка управления со всей необходимой электронной начинкой, наблюдательная вышка, где сидит солдат-корректировщик чуть ли не сартиллерийской буссолью, несколько хозпостроек, вертолётная площадка и, собственно поле, где расставлены учебные цели. В качестве таковых выступают списанные БТР, зенитно-ракетные комплексы ПВО «Оса», тягачи МТ-ЛБ и прочая подобная техника. Удары по целям наносятся при помощи бомб, пушечных снарядов (на Ми-8, пушки подвешивались в контейнерах), управляемых и неуправляемых ракет.

Полигон в деле с семидесятых, так что местность мощно нашпигована разного рода учебными боеприпасами (внутри авиабомбы — песок), осколками боевых и разнокалиберными воронками. Буквально некуда ступить! Очень убедительно выглядят следы прямых попаданий ракет в бронетехнику. Там же, на полигоне, отрабатываются и ночные ракетно-пушечно-бомбовые удары. Для этого цели заблаговременно подсвечиваются огнями.

Для ночных полётов на ночной же версии вертолёта Ми-24 у лётчиков есть очки ночного видения ОВН-1. Очки крепятся прямо на шлем ЗШ и позволяют лётчику довольно внятно опознавать местность и цели в темноте. Для того, чтобы шлем на голове пилота не перекашивало, очки уравновешиваются специальным грузиком-противовесом, крепящимся к шлему сзади. Время, которое лётчик может без проблем пользоваться очками — ограничено. Нагрузку на глаза, говорят, они дают очень существенную.

В последний день нашего пребывания в Центре удалось осмотреть со всех сторон советскую разработку — Ка-50, называемый ещё «Чёрной Акулой» и поговорить с лётчиками, реально налетавшими изрядное количество часов на машинах этого типа.

Хотелось бы поблагодарить пресс-службу ВВС, командование 344 центра боевого применения и переучивания армейской авиации, лично полковника Сурикова и наших гидов по авиабазе за всемерную помощь, поддержку и разъяснения по интересовавшим нас вопросам.