Русские глазами иностранцев в зарубежных фильмах, в литературе, в мемуарах

Русские идут!

«Занимали его ум и пацифистские идеи, и он прилежно

читал журнал « Мэссис » и Льва Толстого». 

Френсис Скотт Фицджеральд «По эту сторону рая».

На экранах кинотеатров – фантастический боевик «Тихоокеанский рубеж». Сюжет пересказывать не буду – он достаточно стандартен и сводится к тому, что сильный, добрый, мускулистый американец опять спасает мир от инопланетных монстров. Но есть в фильме весьма примечательная деталь – парочка русских супер - воинов, точнее брат с сестрой – Алексей и Саша Кайдановские. Сразу становится ясно, что автор сценария хорошо знаком со «Сталкером», где одну из ролей играет Александр Кайдановский. Наши соотечественники – белокуры, мужчина – с непременной, я б сказала, хрестоматийной бородой. И ещё в одном из диалогов звучит многозначительная фраза: «Русские могут достать всё». Речь шла вовсе не о каких-то там тривиальных шмотках и даже не о еде, а, собственно, о ядерной бомбе.

Итак, Россия и русская тема на экране, в литературе, в мемуарах. Что знает о нашей стране среднестатистический, более-менее образованный американец? Или, скажем, европеец? Достоевский – Дягилев – Гагарин. «Война и мир», «Лебединое озеро», «Солярис». И ещё – мифы о спасшейся царевне Анастасии, кровавые страшилки о товарище Сталине и легенды, связанные с Сибирью. Что больше всего удивляет и пугает иностранца? Прежде всего, пространства. Даже с точки зрения жителя США, привыкшего к своим ковбойским прериям, «русское поле» - это нечто невообразимое. А житель маленькой, уютно-кукольной Европы и вовсе пугается, особенно зимой. В мемуарах Екатерины Великой есть строки, посвящённые первому впечатлению от нескончаемой русской дороги: «Мы всё ехали и ехали по снежной равнине».

Россия иной раз воспринимается, как мир феерической роскоши и необозримых, чаще всего, диких, нехоженых дорог. В этой связи вспоминается французская компьютерная игра ‘Syberia’,действие которойпроисходит на территории полусказочной России. Мы сталкиваемся с сохранившейся по сию пору (!) цивилизацией паровых машин, механических кукол, старинных «купеческих» кабаков, кованых виньеток стиля Модерн… Жизнь как бы застыла на рубеже столетий, и мы погружаемся в некий фантазийный, мифологический мир. Хотя, название полузаброшенного шахтёрского городка – Комсомольск – говорит нам о том, что в этом краю когда-то была даже социалистическая индустрия… Восприятие русского мира, как сказки, как легенды – это давняя история. Большинство мемуаристов, описывая Московию, Российскую Империю или, скажем, Советский Союз, поражались красоте и роскошеству дворцовых убранств (как вариант – сталинских высоток), а также стремлению русского человека облачиться «на люди» в самое своё лучшее одеяние.

Вот, к примеру, сборник «Иностранцы о древней Москве». Читаем, что думали и как видели московитов европейцы XVI-XVII веков. Голландский купец Исаак Масса, которому посчастливилось увидеть стечение нарядного населения при въезде датского герцога в Москву, писал: «Чу́дноезрелищепредставлялаогромнаятолпанарода.Почтивсебылиодетывзолотыепарчииразноцветныешелка.ВсеулицыМосквыбылизаполненылюдьми, одетымипо-праздничному,втолпебыломногоженщин, украшенныхжемчугомиувешанных драгоценными каменьями».На этом красно-золотом фоне парадная одежда высокопоставленного гостя выглядела более чем скромно: «Его (герцога – Авт.) платье было из гладкого чёрного бархата и такой же плащ, обшитый кругом золотом и жемчугами». В то время как моду на чёрный бархат диктовал испанский двор, в России до этого никому не было дела! Невиданная роскошь, обладание фантастическими богатствами, которых нет и быть не может у европейских королей, поражали гостей столицы. Немец Генрих Штаден, описывая парадное облачение, ограничился кратким комментарием: «…в бриллиантах и золоте».

«Роскошь мебели и костюмов поражали своею странностью: вид был удивительный», - такой отзыв оставил о екатерининском Петербурге авантюрист и путешественник Джакомо Казанова. Итальянского гостя поразило в России сочетание восточной роскоши с версальским шиком, а непролазной уличной грязи и ухабистости дорог – с блеском драгоценных паркетов. Екатерину Казанова впервые увидел на одном из обычных балов, куда, по словам итальянца, было приглашено до…шести тысяч человек (даже самые роскошные мероприятия при французском дворе никогда не бывали столь многолюдны). Маркиз Астольф де Кюстин, посетивший николаевскую Россию в 1839 году, впоследствии писал: «Русский народ чувствителен ко всему красивому: его обычаи, мебель, утварь, наряды, облик – всё живописно…». В книжке де Кюстина мы снова находим описание сказочных богатств, которые, впрочем, «граничат у русских с неумением жить», с раболепством и с униженностью перед царём-батюшкой. Известная в 1930-х годах модельерша Эльза Скиапарелли, посетив Советский Союз в предвоенные годы, писала, что русские – восточный народ и потому выглядят нелепо в европейских нарядах, а Кремль напоминает сказочные дворцы и совсем не похож на «стиль Людовика XIV». Впрочем, она же добавила, что все, от мала до велика, увлекаются парашютным спортом. Если же проанализировать все высказывания иностранцев о России, то получается довольно-таки однообразная картина – смесь зависти, недоверия, восхищения и страха. 

Кстати, о модельерах. Великий кутюрье Поль Пуаре, которого принято считать родоначальником современной моды, считал русскую культуру одной из самых удивительных и загадочных. Он привёз из своего вояжа по России образцы народных костюмов и вышивок, чтобы использовать их для своих творений. Мсье Поль был очарован творчеством Льва Бакста и дягилевским балетом. Так называемая «восточная линия» появилась у Пуаре после триумфа «Шахеразады» Михаила Фокина. Интересовался Россией и другой гений парижского кутюра – Ив Сен-Лоран, создавший в 1976 году коллекцию «Русские сезоны», где впервые появились высокие лисьи шапки, столь популярные потом в…СССР. Помните шапку главной героини в фильме «Ирония судьбы»? И, разумеется, в этой коллекции не было недостатка в красных сапожках, цветастых платках и золотом шитье. Россия прочно ассоциируется с роскошью. Джанни Версаче, делавший костюмы для балета Мориса Бежара «Ленинградский сувенир», создал примечательный и – типичный образ девушки-матрёшки. Высокий кокошник, яркий платок, и при этом – широченный кринолин XIX столетия. Итак, Россия – это сказка, роскошь, сочетание западных мод с восточными мотивами и – традиционность, устойчивость, стремление к неизменности.

Рисуя образ русского человека, западный литератор или, скажем, автор сценария,чаще всего опирается на мифотворчество. Англичанка Вирджиния Вульф в романе «Орландо» описывает любовь своего героя и русской боярышни, прибывшей с отцом-дипломатом на коронацию Иакова I. Имя девушки – изумительно, как и сама ситуация:«Маруся Станиловска Дагмар Наташа Лиана из рода Романовых», которую для краткости называют почему-то... Сашей. Итак, перед нами Лондон начала XVII века. Страсть к московитке возможна только на фоне жестокого мороза и лютого холода, которого ещё не знала Англия. Россия = Зима. И снова мы видим высокие шапки, бессчётное, немыслимое богатство, смесь лесной дикости и аристократического изящества в духе Наташи Ростовой. Писательница, совершенно не зная Россию, привычно смешивала те сказки-символы, которые были ей хорошо известны по книгам или же по сплетням. Она наделяет московскую дворянку странными умениями: «Саша не любила говорить о своей прежней жизни, а тут рассказала, как зимой в России слышала дальний волчий вой и продемонстрировала, как это звучит». Россия – страна оживших, точнее, никогда и не умиравших сказок.

Не отстают и кинематографисты.Какой фильм ни возьми, везде нам встретятся меха, медведи, пышно обставленный балет, гусарские ментики и казачьи шапки – в память о 1812 годе, зима, любвеобильная императрица в широких фижмах и пудреном парике. Золото, бояре, Чехов, космодром. И, разумеется, водка. Интересно, что на Западе хорошо знают и любят Екатерину II, но, при этом, для них она – не более чем собирательный образ «русской царицы». Если проанализировать все экранизации, посвящённые ей, то можно заметить, что в этой фигуре иной раз очень много от Елизаветы Петровны (спонтанность, безалаберность, страсть к ночным застольям и возлияниям). Это – некая обобщённо-приблизительная zarina, роскошная, распутная и при этом - по-мужски безрассудно-смелая. История матушки-Екатерины глазами иностранного автора – это всегда love-story на грани фола, на грани приличия. Недаром, в одной из публикаций знаменитая песня группы ‘Boney-M’ - ‘Rasputin’ оказалась посвящённой…любовнику Екатерины Великой. Западный музыкальный критик, не вдаваясь в исторические подробности и прочие «мелочи быта», приписал Григория Распутина к галантному веку. Впрочем, совсем недавно, на выставке «Екатерина II и Фридрих II в кинематографе» российская экскурсантка на полном серьёзе вопросила: «А что, Распутин был любовником Екатерины?» Чего уж смеяться над Голливудом?

В этой связи интересен старый фильм «Орёл» с участием ярчайшей звезды немого кино - Рудольфа Валентино. Это – вольная экранизация пушкинского «Дубровского», где главный герой носит черкеску, не забывая, впрочем, и о фраке. Так вот, одно из действующих лиц картины – некая царица, zarina. По ухваткам – нечто среднее между Елизаветой и Екатериной, носит военную форму, но в сочетании с длинной юбкой (отсылка к екатерининским мундирным платьям). При этом действие картины происходит именно в пушкинскую эпоху, то есть исторически - во времена Александра I или же Николая I. Но поскольку Россия – это фантазийное пространство, то и zarina в фильме придуманная, сказочная. Как, например, король в «Золушке» или царь Салтан.

Что ещё популярно? Роман Льва Толстого «Анна Каренина» - один из самых востребованных сюжетов в истории кинематографа. По количеству кино-воплощений (около 30) с ним могут сравниться, разве что, «Гамлет» или, скажем, «Три мушкетёра». В разные годы Анну Каренину играли ведущие актрисы - Грета Гарбо, Вивьен Ли, Софи Марсо, Жаклин Биссет, Кира Найтли. Безусловно, мир, показываемый во всех этих картинах, весьма далёк от описанной Львом Толстым реальности, а глубокая философия романа легко и без потерь для западного зрителя сводится к личной трагедии главной героини. Последняя экранизация – с Кирой Найтли – и вовсе выглядит, как шикарная театральная постановка, где место действия ещё более условно, чем даже какое-нибудь Средиземье или, к примеру, Нарния.

Интересна и парадоксальна экранизация «Евгения Онегина» с Рэйфом Файнсом. С виду – обычный костюмный проект, при этом, как всегда безграмотный. Так, не удовлетворившись надоевшими, примелькавшимися «Калинками-малинками», авторы включают в повествование… советскую песню «Ой, цветёт калина» - Татьяна и Ольга Ларины поют её в качестве салонного романса. Но, вместе с тем, создатели фильма разворачивают перед нами вовсе не сказочно-мифический, а реалистичный, европейский мир, как если бы это была экранизация романов Джейн Остен или Шарлотты Бронте. И Онегин тут не «как денди», а самый настоящий денди. Не подражатель, каковыми были русские баре-англоманы, а реальный носитель дендистских привычек и представлений о жизни.

Вспомним теперь сюжеты кинофильмов Третьего Рейха, посвящённые «русской теме». Так, на геббельсовской студии UFA были экранизированы «Крейцерова соната» и «Станционный смотритель» (бороды, водка и гусарские ментики, разумеется, имеют место). Большой популярностью пользовался фильм «Фаворит императрицы», посвящённый, кстати, Елизавете Петровне, а биографическая лента «Эта упоительная бальная ночь…» приурочивалась к столетию со дня рождения Петра Ильича Чайковского. Смысл всех этих фильмов – показать, что человек с тонкой душой и значительными талантами обречён на муку в славянском, русском мире. Это точно соотносилось с учением Альфреда Розенберга о «нордическом компоненте», как о двигателе прогресса в области наук и искусств. Поэтому роль страдающего Чайковского сыграл эталонный германский красавец Ханс Штюве. В своё время, в рамках экспозиции «Москва-Берлин» 1996 года было выпущено много статей на немецком языке, посвящённых нацистскому восприятию русской культуры. К примеру, немецкая публицистка давала характеристику театральным постановкам пьес Чехова, осуществлявшихся в нацистский период. Так, центральным действующим лицом спектакля «Три сестры» сделался «ариец» барон Тузенбах, которого буквально убивает «славянский хаос» в лице штабс-капитана Солёного.

В период Холодной Войны было создано много знаковых картин о противостоянии жестоких, пустоголовых, неистовых хомо-советикусов и светлых, чистых, дерзновенно-патриотичных американцев. То была прямолинейная, лозунговая пропаганда, а она попросту не имеет права на изысканные оттенки и тонкие нюансы. Жителей США планомерно учили ненавидеть и бояться «красных» - диких полулюдей, размахивающих знамёнами и ядерной бомбой. Итак, советский боксёр Иван Драго в «Рокки-IV» - это смесь жестокого, бездушного робота с плакатным комсомольцем.

Белокурый, мощный, беспощадный, со стальным взглядом, устремлённым в Светлое Будущее, супермен Драго, тем не менее, проигрывает на ринге «простому американскому парню». Советский боксёр в исполнении Дольфа Лундгрена твёрд, тупо агрессивен и похож на запрограммированную машину-убийцу, потому и обречён на провал. Создатели хотели показать, что русский, социалистический мир – это такой же колосс на глиняных ногах, как и Драго. Агрессии - много, смысла - мало. Перестроечная «оттепель» и сближение Америки с СССР отразилось и на создаваемых кино-образах. Тут же возник положительный красавец – милиционер Иван Данко из «Красной жары»…

Впрочем, снятый в конце 1990-х, «Армагеддон» показывает нам пьяного, заросшего …космонавта Льва Андропова в характерной шапке-ушанке и в несвежей футболке с красной звездой. Он вовсе не похож на гордого покорителя звёздных пространств. Перед нами, скорее, образ не протрезвевшего сантехника, управляющего всей своей бортовой техникой при помощи гаечных ключей и увесистого кулака. Что ж, это была своеобразная реакция Голливуда на коллективное самоуничижение, принятое в ельцинской России.

…Разумеется, требовать от американских и французских кинематографистов или, скажем, от английских писательниц досконального знания русской культуры и советских реалий было бы не вполне корректно. Да, у каждого народа есть своё видение и свои мифы – мы тоже иной раз думаем, что все американцы кладут ноги на стол, а немцы надуваются пивом и пиликают «Милого Августина». И тот факт, что в блокбастере «Тихоокеанский рубеж» брат и сестра Кайдановские выглядят типичными голливудскими сверхлюдьми, не может не радовать – всё-таки не чудовища, от которых опять надо спасать мир и не забубённые пьяницы, управляющие ракетой под стопарик водки. Изображают суперменами, значит уважают. Или опять боятся?