Завещание советского человека

У нас в стране 9 декабря, оказывается, «рабочий праздник» — учреждённый в 2007 году День Героев Отечества, или просто — День Героев. В этот день посчитал уместным напомнить о подвиге одного из тех, кто отдал свою жизнь за Родину, хотя и не был отмечен её высшими наградами ни при жизни, ни посмертно.

Военный юрист Леонид Андреевич Силин.

Здравствуйте, мои родные!

Здравствуйте, хотя, когда вы будете читать это мое письмо, меня не будет в живых.

Но и через смерть, через небытие я обнимаю вас, мои родные, я целую вас, и не как привидение, а как живой и родной вам папка.

Мальчики и Аня! Не думайте, что я ушел на эту страшную войну из-за желания «блеснуть» своей храбростью.

Я знал, что иду почти на верную смерть. Больше всего я люблю жизнь, но больше жизни любил я вас, Аня и мальчики.

И зная, какой ужас, какие издевательства ждут вас, если победит Гитлер, зная, как будут мучить вас, как будут издеваться над вашей матерью, зная, как высохнет ваша мать, а вы превратитесь в маленьких скелетиков, я, любя вас, должен уйти от вас, желая быть с вами, должен уйти на войну.

Я иду на войну, то есть на смерть, во имя вашей жизни.

Это совсем не прекрасные слова. Для меня сейчас это слова, облеченные в плоть и кровь, в мою кровь.

Л. А. Силин

Аннушка, родная! Знаю, что тебе будет тяжелее всех. Знаю. Но за то, чтобы ты была в безопасности, я иду в огонь…

Мне нечего больше к этому прибавить. Скажу лишь, что нет в мире человека, которого бы я так любил и которого бы мне было так тяжело оставлять навсегда, оставлять одинокой, как тебя, любимая!

Лёня! Мой старший сын и заместитель!

Тебя зовут Лёня, как и меня.

Значит, ты — это я, когда меня уже не будет.

Наша славная, добрая мамка, так много она в жизни страдала, так мечтала о хорошей, спокойной жизни, но ей это было не суждено со мною. Пусть же ты дашь ей счастье.

Пусть в тебе она видит лучшего своего друга и помощника. Я знаю: тяжело детям расти без отца, особенно мальчикам. Но ведь я умер ради того, чтобы вы, мои мальчики, росли — тяжело ли, легко ли, но росли, а не погибли под германскими бомбами.

Я умер, как подобает умирать мужчине, защищая своих детей, свою жену, свой дом, свою землю.

Живи же и ты, как жил и умер твой отец.

Помни, я никогда не брал чужого. Я уважал свой и чужой труд. Я понимал, что чужая вещь — это результат чужого тяжёлого труда. Быть вором стыдно, страшно и позорно.

Нет ничего страшнее, чем заслужить название преступника.

Я бы встал из могилы, проклял бы тебя и задушил бы своими собственными руками, если бы ты оказался преступником.

Помни, ты оскорбляешь память своего отца и убиваешь свою мать, если совершишь преступление — украдёшь, ограбишь.

Помни, как противно смотреть на пьяную свинью, лежащую под забором. Никогда — спроси маму, она всё знает, — я никогда не был пьяным. Не пей и не хулигань. Я никогда не делал этого. Запомни!

Помни ещё: мама — мой лучший друг, ближе мамы у меня никого не было. Поэтому мама знает, что хорошо и что плохо, что я делал и чего я не делал, за что я похвалил бы, а за что и поругал.

Всегда, во всем советуйся со своей мамой, не скрывай от нее ничего, делись с ней всем, всем.

Это ничего, что мама — женщина, она особенная женщина, она наша мама, наша любимая, умная мамочка. Она все поймёт.

Эх, Лёня! Многое мне нужно тебе сказать, да всего не скажешь, да и многого ты не поймёшь!

У меня есть много, много о чем рассказать тебе в жизни, но обо всем расскажет тебе мать.

Мои к тебе последние слова: помни маму, заботься о маме, всю жизнь заботься, Лёня Силин. Люби и слушай всегда во всем свою маму.

Лёня Силин, мой заместитель и старший сын, прощай, сынка, и не забывай!

Геня! Мой младший сын и помощник!

Я тебя оставляю совсем маленького. Ты даже не запомнишь лица и голоса твоего отца. Но твой старший брат — мой старший сын и заместитель Лёня Силин — тебе расскажет, как жил твой отец, как он вас любил, он расскажет тебе про твоего папку. Наша мама тебе расскажет, как жил, работал и боролся за лучшую жизнь твой отец.

Всё, что я написал твоему старшему брату, относится и к тебе. Слушай Лёню Силина и маму, и тогда, я верю, ты будешь хорошим, смелым и честным человеком.

Мальчики, Лёня и Геня!

Учитесь хорошо, изучите тщательно немецкий язык, немецкую культуру, немецкие науки. И всё это вы должны употребить на гибель и уничтожение немецкого фашизма. Старайтесь перенять у немцев их самое грозное и страшное оружие — организованность и чёткость.

И, когда почувствуете себя сильными, пустите все это в ход против фашистов. Помните, сыновья мои, пока существует фашистская Германия как государство, пока существует хотя бы один вооружённый фашист, пока бесконтрольно работает хотя бы одна фашистская лаборатория или завод, до тех пор Европе, миру, человечеству и вам лично, и вашей маме, вашим жёнам и детям грозит смертельная, страшная опасность.

Помните: фашизм вообще, а германский в особенности — это смертельная, кошмарная проказа, коричневая чума, которая грозит всему человечеству…

Пусть же кровь вашего отца, пусть же пепел вашего отца стучит в ваши маленькие сердца, мои мальчики, и пусть последний вооруженный фашист почувствует вашу страшную месть!

Мальчики и Аня! Главное без меня — спокойная и внимательно чёткая организация жизни и поступков.

Нас, и меня в частности, погубили зазнайски-болтливая система «на авось», скверная организация и неспособность некоторых командиров, плохо знающих технику и недооценивающих врагов.

Я верю, что враг будет разбит и что победа будет за нами. Если же нет, уничтожайте врага где и как сможете.

Мальчики, слушайте нашу милую, любимую, родную мамочку, она мой самый родной, близкий и любимый друг.

Аннушка, родная, прощай!

Любимая, солнышко моё! Вырасти мне сыновей таких, чтобы я даже в небытии ими гордился и радовался на крепких, смелых и жизнерадостных моих мальчиков, мстителей с врагами и ласково-добрых к людям.

Будьте вы счастливы, здоровы и живы.

Прощайте, целую и обнимаю в последний раз. Тебя, Генечка, тебя, Лёньча, тебя, Анночка. Прощайте! Ваш отец. Всегда ваш, Лёня Силин — старший.

30 августа 1941 года.

* * *

Военюрист Леонид Андреевич Силин, секретарь военного трибунала одной из дивизий, просмотрел текст, вложил стопку листов в плотный пакет и чётким профессиональным почерком написал: «Анне Леоновне Силиной, Леониду Леонидовичу Силину и Геннадию Леонидовичу Силину. Вскрыть после получения извещения из штаба части о смерти Л.А.Силина». Добавил на обороте: «Военной цензуре: после проверки тщательно заклеить». И отправил домой, в Москву.

Пакет пришёл по назначению к концу 1941 года. Анна Леоновна надеялась, что вскрывать его не придётся. Но в 1943 году Силиным пришло ещё одно письмо, от неизвестной им медсестры Оксаны Романченко из глухого украинского села Еремеевка, недавно освобождённого Красной Армией.

В нём была записка Леонида Андреевича. Последняя записка.

Дорогие, родные мои жена Анна и мальчики Лёня и Геннадий!

Я вас целую и обнимаю в последний раз. Сегодня я буду расстрелян немецким командованием.

Мальчики! Вырастите и страшно отомстите всем фашистам за меня. Я целую вас и завещаю вам священную ненависть к проклятому и подлому врагу, бороться с ними до последнего фашиста. Я честно жил, честно боролся и честно умер.

Я умираю за Родину, за нашу партию, за великий русский, украинский, белорусский и другие народы нашей Родины, за вас! Любите Родину, как я её любил, боритесь за неё, как я, а если понадобится, умрите, как я.

Мальчики! Любите, уважайте и слушайте вашу мать, ей будет так тяжело вас воспитывать, но Родина и товарищи, которых я спас — вас не оставят. Помните, у каждого бойца должен быть один лозунг: погибаю, но не сдаюсь. Я не сдавался, я был контужен, не мог ходить, без оружия и не был вправе бросать своих тяжело раненных бойцов. В плену я им создал советскую колонию и многим спас жизнь. Оставаясь с ними до последней минуты, я принёс пользу Родине. Время не ждёт.

Родные мои, будьте честными советскими людьми, вырастите большевиками! Анна, прощай! Лёня и Геннадий, прощайте!

Да здравствует Родина!

Целую. Ваш муж и отец.

Геннадий Леонидович, Анна Леоновна, Леонид Леонидович Силины в 1962 году.

Леонид Андреевич Силин вырос в немецком квартале Риги и в совершенстве владел немецким языком. Он служил срочную моряком в Севастополе, когда врачи обнаружили у него порок сердца и комиссовали его вчистую. Он устроился в Москве на завод «Шарикоподшипник», заочно окончил Московский юридический институт и стал служить по новой специальности. Когда началась война, он было вступил в армию добровольцем — но лишь до первой медкомиссии. И тем не менее, не получив допуска к строевой службе, он пробился на службу военным юристом в военный трибунал.

Остатки его дивизии были разбиты немцами у сёл Оржица и Крестителево Полтавской области в сентябре 1941 года. Раненый и безоружный, он оказался в Крестителеве вместе с большим количеством наших раненых бойцов, уже неспособных сопротивляться.

Он решил спасти раненых, используя своё знание языка. Умело введя гитлеровцев в заблуждение и представившись им военврачом, сыном чистокровной немки, он с разрешения оккупационных властей организовал госпиталь для беспартийных раненых красноармейцев и младших командиров украинского происхождения. Набранный в окрестных лагерях медперсонал первым делом составил списки пациентов — и в них не оказалось ни одного Иванова или Семёнова, ни одного командира и ни одного еврея; сплошь бойцы Иваненки да Семенюки.

Силин хотел дотянуть до весны 1942 года, до «чёрной тропы», и уйти с надёжно вылеченными бойцами в лес, чтобы начать активные партизанские действия.

Но нашёлся в селе Еремеевка, куда был переведён госпиталь, особо рьяный полицай Иван Атамась по кличке Дракон, раскусивший двойную игру Силина. 2 марта 1942 года в госпиталь прибыла последняя немецкая медицинско-следственная комиссия, ввести которую в заблуждение уже возможности не было; видимо, внутри госпиталя тоже нашёлся гад-предатель. Назавтра из госпиталя увезли в Кременчуг всех коммунистов, командиров, евреев и некоторых русских, а вместе с ними — двух врачей-евреев, ростовского хирурга Портнова и днепропетровского окулиста Геккера. Когда выводили Силина, он успел обратиться к собравшимся сельчанам с прощальными словами и, несмотря на связанные руки, сумел прокусить себе вену, намочить в своей крови платок и бросить его в толпу с просьбой передать детям.

7 марта 1942 года Силина, Портнова, Геккера, подполковника Константина Богородицкого (единственного командира РККА, легально содержавшегося в госпитале) и других врагов нового порядка расстреляли.

Геннадий Леонидович Силин выучился на инженера. А Леонид Леонидович в память об отце стал врачом. Профессор, доктор медицинских наук, крупнейший специалист по хирургии катастроф, травматологии и ортопедии, изобретатель, преподаватель и автор учебников, по которым ещё долго будут учиться новые врачи, Л.Л.Силин умер летом этого года.

Завещание и прощальная записка Леонида Андреевича Силина жене и сыновьям опубликованы в книге «Говорят погибшие герои». К прочтению рекомендуется категорически.

История госпиталя в Еремеевке впервые описана С.С.Смирновым в журнале «Огонёк» (номера 39 и 40 за 1962 год). Впоследствии писатель включил её в свою книгу «Рассказы о неизвестных героях».