Жизнь и ложь Александра Солженицына

«Архипелаг ГУЛАГ» придумал враг». (Пословица советского народа).

«Архипелаг ГУЛАГ» придумал враг».  (Пословица советского народа)

"ЧЕЛОВЕКИ ОТТЕПЕЛИ" : СОЛЖЕНИЦЫН, ОН ЖЕ "ВЕТРОВ", СТУКАЧ ОСОБЛАГА

Не случайно в самой фамилии Солженицын замуровано слово "лжец". Всё его творчество - сплошная зловредная ложь. И когда он призывает"жить не по лжи", его призыв должен быть обращён прежде всего к самому себе...

Жизненный путь иуды

Ковыряясь в своей мужицкой родословной, фаворит Хрущёва Солженицын в книге "Бодался телёнок с дубом" пишет: "Были Солженицыны обыкновенные Ставропольские крестьяне: в Ставрополье (а родился он уже после Октябрьской революции, в декабре 1918 г., в Кисловодске), до революции несколько пар быков и лошадей, десяток коров да двести овец никак не считалось богатством(Считалось, Исаич, ещё как считалось - Л.Б.).

Историческая справка.
По сельскохозяйственной переписи 1917 года в 35 губерниях Европейской России (включая, разумеется, и Ставрополье) 3,3 млн. крестьянских хозяйств не имели скота. На Украине 1,1 млн дворов не имели коров, а 1,3 млн. - лошадей. За счёт голода и страданий сельских тружеников богатели кулаки и помещики. Трудовое крестьянство всё глубже впадало в нищету. Именно это вело к росту революционных настроений среди миллионов крестьян, составлявших большинство русской армии". (Проф. Чунтулов. Экономическая история СССР. М. Высшая школа. С. 177).

А о предках со стороны матери писатель даёт такие сведения: "Захар Щербак (его дед по материнской линии - Л.Б.) был зажиточным хуторянином; после революции его бывшие батраки безвозмездно кормили его (??! - Л.Б.) ещё двенадцать лет (!!! - Л.Б.), покуда он не был арестован в годы коллективизации.

И имея такое тёмное социальное происхождение, юный отрок Солженицын не только не был репрессирован при И.В. Сталине, как "кулацкий отпрыск", но и благополучно окончил школу, затем беспрепятственно - физико-математический факультет Ростовского университета, а с четвёртого курса одновременно начал учиться заочно в Московском институте философии и литературы, который, впрочем, не смог окончить по причине начавшейся Великой Отечественной войны. С октября 1941 года он служит ездовым в Сталинградском округе, находившемся тогда в глубоком тылу. Потом - училище, а с мая 1943 года служба в АИР - артиллерийской инструментальной разведке.

Петр Паламарчук, биограф Солженицына, возможно, с подачи самого Исаича, решил, что его герой должен врезаться в память грядущих поколений как командир артиллерийской батареи, но это не так, потому что служба в АИР представляет собой всего лишь "кабинетный шпионаж" и требует лишь умения чётко работать с акустическими устройствами.

Далее биограф сообщает нам, что в феврале 1945 года, то есть всего за три месяца до окончания Великой Отечественной войны, капитан Солженицын был арестован из-за отслеженной в переписке критики И.В. Сталина и осуждён на восемь лет, из которых полгода провёл на следствии и пересылках, почти год - в лагере на Калужской заставе в Москве, около четырёх - в тюремном НИИ и два с половиной года - на общих работах в Казахстанском Особлаге.

Сексот Особлага

Зададимся вопросом: "находясь в частях "особой секретности", мог ли Солженицын не знать, что вся его (и не только его) переписка подвергается перлюстрации? Ясно, что не знать он этого не мог. А мог ли он критиковать

И.В. Сталина в переписке, или это тоже ложь? Не посмел бы. Да и за что критиковать-то? Ведь это был не напряжённый и безысходный июнь 1941-го, а победоносный февраль 1945-го. Да и не враг Исаич самому себе, чтобы вот так, не за здорово живёшь, класть свою "бесценную" голову на плаху. Просто он сознательно допустил некоторые политические фривольности в переписке в надежде, что его откомандируют в глубокий тыл, ну, к примеру, охранять какой-нибудь мостик на Волге или на Дону, где он сможет предаться умозрительным экзерцициям. Не более.

Но не тут-то было. Не рассчитал Акела, промахнулся и "загремел". В лагере Солженицын стал заниматься доносительством, не бедствовал, и получил оперативную кликуху "Ветров". В "Военно-историческом журнале" №12 за 1990 год опубликован чрезвычайно любопытный документ, который позволяет нам оценить по достоинству якобы "живущего не по лжи" Солженицына.

"Сов. секретно.
Донесение: С/о "Ветров" от 20.01.1952.
В своё время мне удалось, по вашему заданию, сблизиться с Иваном Мегелем. Сегодня утром Мегель, встретив меня у пошивочной мастерской, полузагадочно сказал: кто был ничем, тот станет всем!". Из дальнейшего разговора с Мегелем выяснилось, что 22 января з/к Малкуш, Ковлюченко и Романович собираются поднять восстание. Для этого они уже сколотили надёжную группу, в основном, из своих - бандеровцев, припрятали ножи, металлические трубки и доски. Мегель рассказал, что сподвижники Романовича и Малкуша из второго, восьмого и десятого бараков должны разбиться на четыре группы и начать одновременно. Первая группа будет освобождать "своих".

Далее разговор дословно: "Она же займётся и стукачами. Всех знаем! Их "кум" для отвода глаз в штрафник затолкал. Одна группа берёт штрафник и карцер, а вторая в это время давит службы и краснопогонников. Вот так-то!". Затем Мегель рассказал, что третья и четвёртая группы должны блокировать проходную и ворота и отключить запасной электродвижок в зоне.

Ранее я уже сообщал, что бывший полковник польской армии Кензирский и военлёт Тищенко сумели достать географическую карту Казахстана, расписание движения пассажирских самолётов и собирают деньги. Теперь я окончательно убеждён в том, что они раньше знали о готовящемся восстании и, по-видимому, хотят использовать его для побега. Это предположение подтверждается и словами Мегеля: "А полячишко-то, вроде умнее всех хочет быть, ну, посмотрим!".

Ещё раз напоминаю в отношении моей просьбы обезопасить меня от расправы уголовников, которые в последнее время донимают подозрительными расспросами.

ВЕТРОВ.

Верно: 20.1.52.
Нач. отдела режима и оперработы. ПОДПИСЬ".

Как выяснилось на судебном процессе оставшихся в живых "заговорщиков", на самом деле заключённые лагеря "Песчаный", что расположен под Карагандой, намеревались 22-го января 1952 года обратиться к руководству лагеря с просьбой об улучшении режима содержания. Но из-за доноса Солженицына - "Ветрова" они были встречены автоматными очередями. Многие из них были убиты, выжившие получили по 25 лет заключения.

Автор публикации, сидевший в Особлаге с Солженицыным за измену Родине во время войны, переданный датчанами в руки "Смерш" и реабилитированный Хрущёвым Л. Самутин, сообщает, что свидетель Иван Мегель (который чересчур "разоткровенничался" перед "Ветровым", зная наверняка, что об этом будет донесено начальству и, очевидно, преследуя какие-то свои цели, ну, к примеру, месть за притеснения трём "бендеровцам" - Малкушу, Ковлюченко и Романовичу -Л.Б.) был убит под шумок прицельным выстрелом в голову, так как представлял опасность для разоблачения секретного осведомителя лагерного руководства - Солженицына.

Просидев "от звонка до звонка", Солженицын был освобождён аккурат (бывают же такие совпадения) в день смерти И.В. Сталина - 5 марта 1953 года. И здесь идёт очередная беспардонная ложь: "И тут же на меня наваливается лютый рак, когда по приговору врачей остаётся жизни не больше трёх недель... Однако, я не умер (более того, до сих пор ещё не умер, хотя с той поры прошло полвека - Л.Б.). При моей безнадёжно запущенной острозлокачественной опухоли это было Божье чудо, я никак иначе это не понимал". (А ещё говорят, рак неизлечим! Либо люди врут, либо врёт Исаич, либо Исаич за болтовнёй о "божьем чуде" скрывает, что продал свою душу Сатане -Л.Б.).

Жизнь по лжи

И всё же Солженицын благодарен своей судьбе, что видно из его признания: "Страшно подумать, что б я стал за писатель, если б меня тогда не посадили".

Вот, к примеру, как Солженицын лживо описывает "поведение" И.В. Сталина в ноябре 1941 года: "Сталин в страхе уезжает в Куйбышев и из бомбоубежища неделю названивает: сдали ли Москву? Поверить не мог, что остановили. Молодцы, конечно, молодцы. Но многих пришлось убрать: это будет не победа, если пронесётся слух, что Главнокомандующий временно уезжал. Из-за этого пришлось седьмого ноября небольшой парад зафотографировать!" (Ах, Солженицын! Как говорится, бить вас некому.. Ведь что-что, а этот "небольшой" парад - исторический парад 7 ноября 1941 года, и речь И.В. Сталина 6 и 7 ноября 1941 года, которые передавали все ведущие радиостанции мира, отрицать не надо было бы - это уже факт истории, настолько плотно припечатанный к ней, что "опровергать" его просто бессмысленно. И ни в какой Куйбышев Сталин не уезжал. На вопрос Ф.Чуева, заданный В. Молотову, были ли у Сталина колебания в октябре 1941 года - уехать из Москвы или остаться, - Вячеслав Михайлович ответил: "Это чушь, никаких колебаний не было. Он не собирался уезжать из Москвы. Я выезжал всего на два-три дня в Куйбышев и оставил там старшим Вознесенского. Сталин сказал мне: "Посмотри, как там устроились, и сразу возвращайся". Из беседы Ф. Чуева с В. Молотовым Цит. по: Чуев Ф. С.68). Один из защитников Сталинграда писал в газете "Красная звезда" 11 августа 1990 года: "Разве не ясно, что если бы в октябре 1941 года Сталин уехал бы из Москвы в Куйбышев, то через неделю война бы закончилась победой Гитлера, что только благодаря отказу Сталина оставить Москву, он нас спас от неминуемого поражения". Зачем же "ля-ля тополя", Исаич, а?- Л.Б.).

Впрочем, у самого Солженицына есть целая философия на этот счёт: "А я считал: пусть пожнёт Сталин посев своей секретности. Он тайно жил - теперь каждый имеет право писать о нём всё по своему представлению". Исходя из этой совершенно чудовищной антиисторической "концепции", Солженицын, вопреки трезвому совету Твардовского убрать главу "Этюд о великой жизни" (о царе-батюшке Николае Романове - Л.Б.) из романа "Красное колесо", оставил её в неизменённом виде ("где я излагал и старался психологически и внешними фактами доказать версию, что Сталин сотрудничал с царской охранкой"). Так сексот "Ветров", поощряемый антисталинской генеральной линией хрущёвской КПСС, решил примерить на мёртвого Сталина свою грязную сорочку: мол, и "Сталин тоже был сексотом...".

"Крёстный папаша" Исаичей

А "подарил" нам этого Исаича его "крёстный папаша" - Никита Хрущёв, усмотревший, надо отдать ему должное, в графомане Солженицыне не столько литературные (Хрущёв, по его собственному признанию, книг почти совсем не читал, всё больше предпочитал смотреть фильмы - Л.Б.), сколько именно сексотские данные, и был первым, кто дал "зелёную улицу" его рассказу, по недоразумению названному повестью - "Один день Ивана Денисовича".

В своих мемуарах Хрущёв пишет: "Я горжусь, что в своё время поддержал одно из первых произведениё Солженицына... Биографии Солженицына я не помню. Мне докладывали раньше, что он долгое время сидел в лагерях. В упоминаемой повести он исходил из собственных наблюдений. Прочёл я её. (Тоже врёт. Не сам прочёл, а читал Хрущёву и Микояну его помощник Лебедев - Л.Б.). Тяжёлое она оставляет впечатление, волнующее, но правдивое. А главное, вызывает отвращение к тому, что творилось при Сталине... (Вот, что для Хрущёва было главным, оказывается, в этом омерзительном опусе - Л.Б.). Сталин был преступником, а преступников надо осудить хотя бы морально. Самый сильный суд - заклеймить их в художественном произведении. Почему же, наоборот, Солженицына сочли преступником?"

А, действительно, почему? Да потому, что графоман-антисоветчик Солженицын оказался редкой находкой для Запада, который поспешил в 1970 году незаслуженно присудить автору "Ивана Денисовича" и ещё нескольких рассказов и одной статьи, Нобелевскую премию в области литературы - факт беспрецедентный. (Наверное, сам Нобель перевернулся бы в гробу, узнай он об этом! - Л.Б.). Как пишет Александр Шабалов в книге "Одиннадцатый удар товарища Сталина", Солженицын Нобелевскую премию вымаливал, заявляя: "Мне эту премию надо, как ступень в позиции, в битве! И чем быстрее получу, тем твёрже стану, тем крепче ударю!". И, действительно, имя Солженицына стало знаменем диссидентского движения в СССР, сыгравшего в своё время огромную негативную роль в деле ликвидации советского социалистического строя.

Большинство его опусов впервые увидели свет "за бугром". "Техника нынешняя позволяет набирать самим, в нашей глуши, - тоже как бы Самиздат, в изгнании. Набранный таким образом текст последний раз правится и отправляется для напечатания в Париж. А оттуда дорога ведёт прямо на Москву", - весьма коряво пишет претендент на"великий" русский писатель ХХ века в предисловии к первому тому собрания "сочинений" в 18 томах, изданных в 1988 году.

Центральное место среди его пасквильных "творений" занимает бездарнейший и сумбурнейший "Архипелаг ГУЛАГ".

Маршал А.М. Василевский даёт такую оценку этому "произведению": "Как в советской, так и в прогрессивной иностранной литературе давно и неопровержимо установилось мнение о Власове, как приспособленце, карьеристе и изменнике. Только предатель А. Солженицын, перешедший на службу к самым реакционным империалистическим силам, воспевает и восхваляет Власова, власовцев и других предателей Советской Родины в своём циничном антисоветском произведении "Архипелаг ГУЛАГ". Таково мнение прославленного Маршала Советского Союза, одного из главных "архитекторов Великой Победы"...

История "Архипелага" такова. Бывший редактор власовской газеты Л. А. Самутин, по просьбе Солженицына, прятал у себя рукопись книги "Архипелаг ГУЛАГ". Однажды к нему на квартиру явились сотрудники КГБ и изъяли этот манускрипт. За три недели до этого в органы госбезопасности была вызвана их общая знакомая Е. Воронянская, которая вскоре после этого повесилась. Самутин, сделав анализ всех обстоятельств её гибели и своего ареста приходит к однозначному выводу, что донёс на них стукач Особлага "Ветров", он же Солженицын! Об этом Самутин повествует в книге "Не сотвори себе кумира", которая была опубликована в четырёх номерах "Военно-исторического журнала" за 1990 год, №№ 9 - 12.

Разобравшись в том, что Солженицын нагло клевещет и извращает действительность, он в конце жизни успел-таки разоблачить его.

"Сдохни сегодня ты, чтобы я мог сдохнуть завтра"

В книге "Убийство Сталина и Берия" Юрий Мухин пишет: "Если принимать за чистую монету все книги и мемуары о НКВД, а потом о МГБ, то у некритичного читателя сложится впечатление, что тогда всех, кто попадал в эти органы, с самого порога начинали бить и мучить с одной-единственной целью - чтобы бедные жертвы оговорили себя. (Под пытками, разумеется). Причём пытали невиновных следователи НКВД по личному приказу Сталина и Берия. Такая вот история страшного тоталитарного режима.

Правда, если присмотреться, то окажется, что сведения о пытках поступают из двух очень заинтересованных источников. Во-первых, от осуждённых, которые не только оговорили себя (что морально ещё можно как-то простить), но и других людей, которых из-за этого оговора тоже осудили. То есть, этим преступникам, из-за показаний которых погибли, возможно, и невиновные люди, ничего не остаётся делать, как утверждать, что показания они дали, не выдержав пыток...

Во-вторых, сведения о пытках поступают от продажных писак и историков, которые на воплях об этих пытках сделали (да и сегодня делают) себе карьеру и деньги"...

Однако всех таких писак превзошёл в описании пыток в "Архипелаге ГУЛАГе" наш герой - Солженицын.

Опровергая его клевету, Самутин, который знал о методах следствия не по-наслышке, сам прошёл через всё это, пишет: "Мы все ждали "пыточного следствия", не сомневались, что нас будут избивать не только следователи, но и специально обученные и натренированные дюжие молодцы с засученными рукавами. Но опять "не угадали": не было ни пыток, ни дюжих молодцов с волосатыми руками. Из пятерых моих товарищей по беде ни один не возвращался из кабинета следователя избитым и растерзанным, никого ни разу не втащили в камеру надзиратели в бессознательном состоянии, как ожидали мы, начитавшись за эти годы на страницах немецких пропагандистских материалов рассказов о следствиях в советских тюрьмах

Спустя четверть века, листая рукопись "Архипелага", я снова увижу описание "пыточного следствия", да ещё в тех же самых словах и красках, которые помнятся мне ещё с того, немецко-военного времени. Это картины, сошедшие почти в неизменном виде с гитлеровских газетных статей и страниц пропагандистских брошюр. Теперь они заняли десятки страниц "Архипелага", книги, которая претендует на исключительность, объективность и безупречность информации.

Из-за водянистости, отсутствия строгой организации материала и умения автора затуманивать сознание читателя, играя на его чувствах, при первом чтении проскакивает как-то незамеченным одно очевидное несоответствие. Красочно и драматично рисуя картины "пыточного следствия" над другими, дошедшие до Солженицына в пересказах, он затем на доброй сотне страниц будет рассказывать не столько о самом себе в роли подследственного, сколько о том, в какой обстановке протекала жизнь в следственной тюрьме: как заключённые читали книги, играли в шахматы, вели исторические, философские и литературные диспуты. И как-то не сразу придёт мне в голову несоответствие картин фантастических пыток с воспоминаниями самого автора о его благополучном пребывании в камере.

Итак, пыток перенести не привелось ни автору "Архипелага ГУЛАГ" Солженицыну, ни его соседям по тюрьме в Москве, ни мне с товарищами в подвале контрразведки 5-й ударной армии на территории Германии. И в то же время у меня нет оснований утверждать, что моё следствие шло гладко и без неприятностей. Уже первый допрос следователь начал с мата и угроз. Я отказался говорить в таком "ключе" и, несмотря на услившийся крик, устоял. Меня отправили вниз, я был уверен - на избиение, но привели "домой", то есть в ту же камеру. Два дня не вызывали, потом вызвали снова, всё началось на тех же нотах, и результат был тот же. Следователь позвонил по телефону, пришёл майор, как потом оказалось, начальник отдела. Посмотрев на меня сухими, недобрыми глазами и выслушав претензии и жалобы следователя, он спросил: "Почему не даёте старшему лейтенанту возможности работать? Почему отказываетесь давать показания? Ведь всё равно мы знаем, кто вы такой, и всё, что нам ещё нужно, узнаем. Не от вас, так другими путями".

Я объяснил, что не отказываюсь от показаний и готов давать их, но протестую против оскорблений и угроз. Честно говоря, я ожидал, что майор бросит мне: "А чего ещё ты, сволочь, заслуживаешь? Ждёшь, что с тобой тут нянчиться будут?". Но он ещё раз сухо взглянул на меня и сделал какой-то знак следователю. Тот ткнул рукой под стол - нажал кнопку вызова конвоира. Тут же открылась дверь, и меня увели.

Опять не вызывали несколько дней, а когда вызвали, привели в другой кабинет и меня встретил другой человек с капитанскими погонами. Предложил сесть на "позорную табуретку" - так мы называли привинченную табуретку у входа, на которую усаживают подследственного во время допроса, потом сказал: "Я капитан Галицкий, ваш следователь, надеюсь, что мы с вами сработаемся. Это не только в моих, но и в ваших интересах".

И далее повёл своё следствие в формах, вполне приемлемых. Я стал давать показания, тем более, что с первого же дня нашего общения капитан усадил меня за отдельный столик, дал чистые листы бумаги и предложил писать так называемые "собственноручные показания", Лишь потом, когда показания он стал переводить на язык следственных протоколов, я понял, что этот человек "мягко стелет, да жёстко спать". Галицкий умело поворачивал мои признания в сторону, нужную ему и отягчавшую моё положение. Но делал это в форме, которая, тем не менее, не вызывала у меня чувства ущемлённой справедливости, так как всё-таки ведь я был действительно преступник, что уж там говорить. Но беседовал капитан со мной на человеческом языке, стараясь добираться только до фактической сути событий, не пытался давать фактам и действиям собственной эмоционально окрашенной оценки. Иногда, очевидно, желая дать мне, да и себе тоже, возможность отдохнуть, Галицкий заводил и разговоры общего характера. Во время одного я спросил, почему не слышу от него никаких ругательных и оскорбительных оценок моего поведения во время войны, моей измены и службы у немцев. Он ответил: "Это не входит в круг моих обязанностей, моё дело - добыть от вас сведения фактического характера, максимально точные и подтверждённые. А как я сам отношусь ко всему вашему поведению - это моё личное дело, к следствию не касающееся. Конечно, вы понимаете, одобрять ваше поведение и восхищаться им у меня оснований нет, но, повторяю, это к следствию не относится...

Время пребывания в следственных подвалах растянулось на четыре месяца из-за продления следствия. Я боролся изо всех своих силёнок, сопротивлялся усилиям следователей "намотать" мне как можно больше. Так как я скупо рассказывал о себе, а других материалов у следствия было мало, то следователи и старались, по обычаям того времени, приписать мне такие действия и навалить на меня такие грехи, которые я не совершал. ВУ спорах и возне вокруг не подписываемых протоколов мне удалось скрыть целый год службы у немцев, вся моя "эпопея" у Гиля в его дружине осталась неизвестной. Не могу сказать, какое имело бы последствие в то время разоблачение ещё и этого этапа моей "деятельности", изменило бы оно ход дела или всё осталось бы в том же виде. Тут можно предполагать в равной степени и то, и другое. Тем не менее, весь свой лагерный срок до Указа об амнистии 1955 года я прожил в постоянном страхе, что этот мой обман вскроется и меня потащат к новой ответственности"...

Вот так-то. Ежели Самутин не оговаривал себя и других, как это делали Солженицын и его "герои", то у него нет и оснований лгать, что его пытали и что он выдавал, не выдержав пыток.

...Представим на минуту, что мы очутились в зале, где проходит ХХ съезд КПСС. Мы слышим из уст Хрущёва о том, что якобы существовала "телеграмма" секретарям обкомов, крайкомов, ЦК Компартий национальных республик от 10 января 1939 года, подписанная И.В. Сталиным: "ЦК ВКП (б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК...

ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод".

Я не берусь категорически утверждать, была ли в природе такая телеграмма или её не было. Но можете мне поверить на слово: я вплотную занимался этим вопросом, но сколько бы раз и где бы ни встречал я эту "шифрограмму", всегда при ней стояла сноска, которая отсылала к одному и тому же источнику - вы догадались правильно: - к докладу Н.С. Хрущёва на ХХ съезде КПСС! Хоть бы раз, приличия ради, был указан архив, где хранится пусть один-единственный экземпляр подлинника подобного "документа" особой важности.

Ни разу! Нет ни подлинника, ни даже фальшивки. А это доказывает: Хрущёв нагло врал!

Дальнейшая судьба литературного власовца

14 февраля 1974 года все центральные советские газеты опубликовали следующее сообщение: "Указом Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, не совместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб СССР, лишён гражданства и 13 февраля 1974 года выдворен за пределы Советского Союза Солженицын А.И. Семья Солженицына сможет выехать к нему, как только сочтёт необходимым".

Во Франкфурте-на-Майне, куда его доставил самолёт Аэрофлота, он сразу же был подхвачен враждебными Советскому Союзу средствами массовой информации, для которых изгнанный Советами лауреат Нобелевской премии представлял тогда сенсационный интерес. Но Германия его не устраивала, и вскоре Исаич оказался в Соединённых Штатах, в Вермонте, штате, природные условия которого напоминали климат среднерусской полосы.

Спустя неделю после высылки Солженицына "Литературная газета" опубликовала большую подборку писем "Конец литературного власовца", где один писатель высказывал такую мысль: "Если отдельный гражданин настойчиво противопоставляет себя обществу, в котором живёт, то общество, исчерпав меры воздействия, вправе отвергнуть его".

Но отверженный дождался своего часа и вернулся в Россию, когда Запад, с его помощью успешно завершивший своё подлое дело по ликвидации детища Иосифа Виссарионовича Сталина - Советского Союза - потерял всякий интерес к одиозной персоне Солженицына.

Однако, к этому времени престарелый графоман полностью исписался, и всё, что ему оставалось делать при Ельцине - это время от времени брюзжать с видом "пророка" по Российскому телевидению со своим "обличающим" мафиозный ельцинский режим "особым мнением", которое уже никого не интересовало и абсолютно ничего уже не могло изменить.

Генетически повреждённые "Солженицыны" свою разрушительную роль сыграли, так и не осознав, что их просто использовали в роли козлов-провокаторов...


Отправить комментарий

Содержимое этого поля является приватным и не будет отображаться публично.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
3 + 1 =
Решите эту простую математическую задачу и введите результат. Например, для 1+3, введите 4.

Записи на схожие темы

Бестраншейная замена канализации с помощью резьбовых модулей ПНД

... следствие, уменьшая влияние на повседневную жизнь людей и деятельность предприятий в ... без значительного вмешательства в повседневную жизнь города и его экосистему. Этот ...

В России создадут единую систему учета нуждающихся в улучшении жилищных условий

... единой системы будет способствовать улучшению жизни миллионов россиян, а также повышению ...

DreamCraft Studio: Превращаем игровые мечты в реальность для вашего бизнеса

... игры, но и претворяет в жизнь мечты своих клиентов. Будь то ...

Тропические ящерицы: жемчужины райских джунглей

... и играет ключевую роль в жизни ящериц. Для некоторых видов, яркие ... адаптации. Некоторые виды приспособились к жизни на высоких деревьях, другие предпочитают ... обитания и доступных ресурсов. Но жизнь тропических ящериц не лишена вызовов ...

Нужна ли биометрия: риски и недостатки новой эры идентификации

... революционизировать каждый аспект нашей повседневной жизни, вопрос о безопасности становится все ... и неизменны на протяжении всей жизни человека. Это означает, что в ...

Инновационное оборудование для салонов красоты: революция в похудении и коррекции фигуры

... здоровье играют важнейшую роль в жизни человека. Салоны красоты предлагают множество ...