Александр Лукашенко о злободневном

ʺЯ наказываю людей и, мне горе такое, подписываю смертные приговоры, у нас смертная казнь не отменена, но я всегда думаю: это должно быть справедливо. Потому что, если ты наказал человека… да, ему, может, не понравится, но если у него мозги есть, он отойдет, подумает, скажет: ʺНу, этот же ʺвонючийʺ Лукашенко правʺ. А если несправедливо, то не нужно никакого ни богатства, ничего не надо. Справедливость должна лежать в основеʺ.

ʺВот социалисты пришли к власти во Франции. И никто пальцем на них не показывает. Ну и что, это соцпартия, пришли к власти. Правда, там от того социализма, в понимании классическом или еще в каком-то, там ведь ничего нет. Это обычные буржуи, как у нас раньше их называли, что в одной партии, что в республиканской партии, что в другой, с небольшими оттенками. Но по-настоящему ʺсоциалистическаяʺ, я в смысл вкладываю — вот эта политика, которую мы проводим, социально ориентированная, на защиту людей. Вот что в ʺсоциализмʺ вкладываюʺ. 

ʺЯ далёк, далёк от Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича, потому что мне еще топать до них и топать. У меня, конечно, своя оценка, несколько иная, нежели в российском обществе сейчас, периода Сталина и Ленина, но, считаю, по меньшей мере, мы к ним так относиться не должны. Это наши были руководители: Ленин создал государство, Сталин его укрепил. И я говорю, пройдет еще полвека — как же нас оценят? Меня? Если у нас еще начнут поддерживать тенденцию, что на Западе, это хуже Сталина… Людей на улице ловил и кушал, особенно женщин съедал и прочее. Вот точно так демонизируют Сталина и Ленина. Это для Ивáнов, не помнящих родства своего.

Поэтому о каких равных условиях сейчас можно говорить? Что, они абсолютно равны? Нет. Нам сложнее жить в этой ситуации. Мы работаем в более жёстких, тяжёлых условиях, нежели функционирует экономика России, не говоря уже о Казахстане, там тоже ʺмореʺ всего своего, так Господь распорядился. Когда-то, в советские времена, мы тоже работали там вместе с русскими — у них же не было ни кадров национальных — ничего, мы всë это там создавали. Союз развалился — нас оттуда вышвырнули, и вас следом. Ну что поделаешь, такая жизнь… И нам в этой жизни приходится жить, существовать. Поэтому если вы слышите, что ʺЛукашенко нахлебникʺ, ʺон вот тут присосался к Россииʺ, — да Господь с вами, я так ʺприсосалсяʺ, что покупаю в два раза дороже, чем вы в России. Вот ʺприсосалсяʺ…

То есть я намекаю вам постоянно на то, чтобы вы не думали, будто есть некая система в государстве — так называемый рынок, который всë отрегулирует. Ничего он не отрегулирует! У меня всë больше, спустя уже много лет моей президентской жизни, а уже скоро будет два десятилетия, возникает такая шальная, дурная можно сказать, мысль: что нам вот такую рыночную экономику и идеологию — главное, идеологию, а не экономику, — подкинули для того, чтобы уничтожить ту экономику, которая у нас была. Да, она была с недостатками, мы не спорим. Но вы же помните, на наших глазах это было: всë это негодное сломать и построить на руинах рыночную экономику. Ну, вы сломали, а мы этого не стали делать. Тут серьёзное отличие нашей политики и практики — мы не стали это делать. Потому что я сказал: в жизни так не бывает. Так нас учили на историческом факультете, когда мы изучали марксистско-ленинскую философию. Плохая она была или хорошая, но, помните, нас там учили: для того, чтобы видеть дальше и продвинуться дальше, надо встать на плечи своих предшественников. То есть не надо ломать этого предшественника, коленом на грудь становиться, душить, а надо встать на его плечи, то есть использовать тот опыт, который он получил.

И у меня вот такое подозрение, что нам эту идеологию внедрили в том числе и специально, чтобы мы быстрее всë сломали, а сломали — и у разбитого корыта оказались. Ну, хорошо, что цены подскочили на энергоносители, в результате Россия выкарабкалась как-то. А если еще упадут, то, можно сказать, еще и не выкарабкаемся из этого коллапсаʺ.